Расположенный рядом населенный пункт был обстрелян и хорошенько побит. Но там все равно проживало довольно много народу. Они крутились среди постоянных разрывов. Жили себе, вот и все. Для них ничего там не было: ни электричества, ни воды, ни магазина, ни банкомата. Ничего! Остались те, кому некуда было выезжать. Например, такие Дима с Иваном: желторотики, по двадцать два – двадцать три года, а уже с женами и детьми. Своей "ладой" они забрали нас назад, до блокпоста. Крышка капота копейки не закрывалась и раздражающе гремела, когда мы мчали по всем тем вертепам, удирая от призрачных бомб и ракет, которые и не собирались на нас падать. Их слышно было где-то в фоне, далеко. Ребята ехали за бабками в банкомате и за покупками, а потом возвращались домой. Вернутся, размышлял я, проедут мимо той бензозаправки с посеревшими и поседевшими от печального стресса солдатами, после чего припаркуются перед домом из белого кирпича с дырами по фасаду. Вернутся домой. Поднимутся по лестнице, откроют двери. Жена и дети будут сидеть на кухне, потому что там безопаснее всего. При свечках. А потом начнется очередной день с разрывами где-то вдалеке, с прислушиванием к очередям из автоматического оружия.

А пока что мы ехали. На блокпосте ребят уже знали, только помахали руками. Кто-то из солдат обязательно хотел, чтобы мы нашли какую-то девушку из Артемовска. Мы кивнули, лишь бы он отцепился. И въехали в Артемовск, самую большую в мире дыру, которая теперь казалась нам Парижем.

И хорошо все это не выглядело.

Громадный дорожный круг, где выездная дорога из Славянска пересекала шоссе "Киев – Ростов" представлял собой побоище.

Там стояла огромная надпись "Славянск": большие буквы из листового металла на белом постаменте. Этот металл поначалу обстреляли, а потом из баллончиков выкрасили в желто-синий цвет. Или наоборот.

А посреди круга торчал разбитый наполовину столб, из которого, словно пальцы покойника, торчали провода. Столб был похож на отрезанную руку. Автобусная остановка была сожжена и покрыта гарью. Вокруг останков на трех лапах скакала собака.

Но лавочка работала. Вообще-то, то была какая-то будка, поставленная возле пожарища. Там я купил батарейки к аппарату. Даже не ожидал, что они там будут, ведь тут, в основном, продукты продавали – тем не менее, имелись. Хозяйку звали Галиной Богдановой, опыт общения с журналистами у нее уже был. Журналисты здесь частенько останавливаются, ведь этот круг у основной дороги да еще взорванный мост за пару сотен метров – это одни из первых картин войны, которые видны, если ехать от Харькова. Так что Галина Богданова уже не раз беседовала со средствами массовой информации.

– Вот эта несчастная будка, - говорила она, - показывая на лавку среди развалин, - это единственное, что у меня осталось.

А раньше у нее с мужем был ресторан и магазин. А в будку, рассказывала женщина, товар перенесли сразу же после того, как перед домом начался сущий ад, и магазин вместе с рестораном расхренячило по кусочкам. Это во-он те развалины. Это бандит Порошенко, все ей разбомбил, а вы ему, жаловалась она, еще деньги даете. Чтобы он себе еще больше оружия покупал. Супер!

И дом у них тут был. Дом, правда, еще стоял, но он весь был посечен пулями и осколками. Теперь в нем не живут, потому что к жизни он непригоден.

Мы пошли поглядеть дом. Галина вела и проклинала Порошенко. Когда начали стрелять, рассказывала она, так они упали плашмя на пол в кухне, так и переждали. Женщина показывала дыры от осколков в спальне. Показывала большую клетку, оставшуюся от попугая. Саму птицу убило осколком. Галина рассказывала, что попугай был большой. Честное слово, огромный попугай. В жизни такого громадного попугая не видели. А Порошенко попугая убил. Да что там, все они: тот Яценюк, тот Кличко, вся та хунта…

В комнате сына висела фотография Виталия Кличко. Он был в белой рубашке и глядел на фотографа так, словно хотел его загрызть.

– Ну да-а-а, - протяжно произнесла Галина, заметив мой взгляд. – Сын Кличко уважает. Как спортсмена.

Сын собрал все обломки со двора и спрятал в ящик. Военный ящик из под какого-то вооружения. Должно быть, выцыганил от сепаратистов или армейских. Еще на дворе поставил пугало: в куртке с капюшоном, в противогазе.

Если парень хотел, чтобы получилась сцена из Фоллаута, ему удалось.

– И какое мне дело до того, что где-то там был Майдан, - сказала Богданова. – Какое мне дело до политики.

Я ходил по этому пожарищу. Скачущая на трех ногах собака не давала себя приманить. На белой "шкоде" приехали какие-то люди; когда они огляделись, их прямо в землю зарыло. И тут же они начали щелкать селфи на фоне руин.

Впоследствии, копаясь в Нэте, я пытался реконструировать, что же там происходило. Смотрел ролики на YouTube и на LiveLeak. Все то были ролики, снятые на мобилки. Я думал, что у их авторов в голове шарики заехали за ролики. Вокруг свистели пули, взрывались ракетные снаряды, а они снимали. То было весной 2014 года. Украинская армия наступала, а сепаратисты отступали. На этих роликах, к примеру, видно, что перед сожжением остановка была выкрашена в сине-зеленый цвет. Видно, как за сожженным сейчас зданием, рядом с домом Галины, прячется от обстрела какой-то тип в клетчатой рубашке. Рядом с кругом росли густые зеленые кусты, настоящие джунгли. Из них вышли мужики в форме, с винтовками. Выглядело все это словно сцена из Хищника со Шварценеггером.

На других роликах видно, как какие-то чуваки вытаскивают винтовки из багажника внедорожника, на них форма, шлемы. Куда-то бегут. Какой-то другой мужик лежит в траве и сосредоточенно лупит из снайперской винтовки. Еще один маленький фильм: на фоне слышна канонада, а под стеной сидят несколько гражданских, похоже на то, что местные, потому что смеются и говорят: "Все о'кей, у нас это нормально". Только один из них вдруг нервно дергается и обеспокоенно спрашивает: "А это, случаем, не к нам летит?".