При такой влаге и температуре новорожденная растительность застелет сначала сами топи, затем их берега, с днищ озер вылезут странные растения. Вместо сорняков берега рвов покроются ананасом, а на склонах гор будут расти пальмы. Когда появится растительность, возродится и животный мир. А что это за животные будут? Подобные погибшим? Или, может, разовьются новые породы, не похожие ни на прежние, ни на современные? А может, появится и человек? Какой? Из древнейших погибших родов? Ацтек, сказочный великан или какая-то химера? А может, совершенно новый человек? Возможно, это будут карлики из детских сказок?

Что творческая деятельность земли не распространится на весь остров, я мог предвидеть себе заранее. Она распространится только в той части, которая лежит возле нашего вулкана, или непосредственно над горючим слоем угля.

До этих мест я и теперь не мог приблизиться. Низины были недоступны. С гор уже исчез и лед, и снег, а в долинах лежал такой ил, что через него ни пройти, ни проехать.

В грязи, вероятно, были остатки погибшей еще в древние времена растительности, которая до сих пор лежала подо льдом.

Попробовал я идти на ходулях из двух досок, привязанных к ногам, и это была не ходьба, а мука. Надо ждать лучших времен.

А пока у меня было другое, более приятное занятие.

Я учил Нагами своему языку, а со стариком изучал ихний. Когда мы могли уже понять друг друга, я рассказал им, что существует неизвестный для них мир, рассказал, что там делается. Уверял я их, что когда-то и нам удастся жить в том мире. Старик был мудрым человеком, ибо не только внимательно слушал мой рассказ, а даже пообещал мне, что, когда вернемся в Венгрию, прочтет в Венгерской Академии наук лекции по истории прадавних веков. Когда он немного освежился амбровым спиртом, к нему вернулась чрезвычайная память. Рассказал он, что эта земля здесь называлась «Над» и назвал все растения, которые покрывали в те древние времена горы и долины этого края.

На полях росла «шитта» - яровая пшеница и «буссемет» - двозерная пшеница. Рос также двух видов лук - «ацалия» и «шассир», фасоль «фол». На растении «гефен», опоясывавшем ветви деревьев, родили сладкие гроздья, сок которых пьянил голову, а на черноземе озерного дна тянулась ботва тыкв; смоковница и миндаль родили деревья «шикмим» и «шакед». Душистыми цветами красовались растения «кимош» и «шабацелет» - по-нашему, нарцисс и лилия. Со стеблей «дохана» выжимали сладкий мед (возможно, это была сахарный тростник). На склонах росли вечнозеленые кипарисы.

Старый Ламеко не помнил отдельных долин, и все же вспомнил и показал мне тропинку через горные хребты, которой можно было добраться до подножия вулкана.

Решил я по той тропе приблизиться к кратеру вулкана. Простился со своими близкими, собрал в мешок необходимое оборудование и продукты, взял с собой Бэби и отправился путем, который показал старик.

Дорога была хоть и тяжелая, но все же вполне проходимая. Она вела через скалы и пропасти, и я ежечасно отдыхал.

После восьмичасовых странствий с помощью Бэби я приблизился к вулкану.

Вулкан был последним отрогом горного хребта, а перед ним, словно котел, лежала долина, дно которой было залито озером. Это не изумрудное зеркало, не веселая водяная гладь, в которой отражается голубое небо, - озеро от сияния на небе было красное, как кровь.

Когда я начал спускаться к озеру, то почувствовал, как постепенно температура воздуха повышается - эта долина и озеро подогревались снизу.

Грязь, которую я месил, сойдя в долину, была теплой.

Долина еще не проснулась, еще спала. В ней не было ни животных, ни растений. Нелегко было и мне сносить эту жару, не то что Бэби, которая тем более не привыкла к ней. Бэби скорее побежала искупаться в озере. Но едва прыгнула в воду, как быстро и выскочила оттуда. Озеро было горячим.

Из озера, к моему большому удивлению, вместо уже раз окрашенной в синий цвет медведицы, выплыла красная. Но эту красную краску Бэби мигом встряхнула с себя.

Я спустился к озеру и зачерпнул бутылочкой воды. Вода имела цвет киновари. При помощи лупы я узнал, в чем причина такой окраски. В стакане кишели простейшие существа - инфузории. Все эти существа воюют между собой, грызутся и глотают друг друга.

Кишели здесь существа невидимого простым глазом мира - змейки-веретеницы - все вроде колес, вилок, перчаток, гребней, кошачьих когтей, струек, звезд, солнц, полумесяцев, лебединых шей, слоновых хоботов, бутылочек, усатых жемчужин, колоколов, зигзагов, веревочных узлов, восьмерок, кружева, единорогов, корон, двуколесок, булав, гиацинтов, акул. И все это, взбитое в густую массу, уместилось в одном стаканчике воды. Вода в озере как бы превратилась в кровь. Значит, животное возникло раньше растения!

Когда я еще раз зачерпнул воды в бутылку, то заметил, что она уже не такая красная. Далее вижу, в бутылке плавает длинный, словно нитка, червячок-наида.

Наида глотает инфузории, и через восемь часов вся водная масса только и состоит из червячков и моллюсков. Мелкие чудовища в форме змеи, и ловкие, и ленивые, безголовые и безглазые чудища, плавающие без ног, вращаются, как колесики. Поймать или сосчитать их невозможно. Они заполнили ил и поверхность озера. В то же время на побережье озера уже торчат из воды острые шпили хвоща. На камнях в воде появляются длинные зеленые бороды - это все живые растения.