— Ты расскажешь, что случилось, или мне гадать дальше? — перебил Андас.

— Я сам точно не знаю, в том-то и беда. Я пытался понять, как открывается дверь, через которую ты ушел. Подумал, что неплохо бы знать, как это быстро сделать. А в следующее мгновение кто-то ударил меня по голове, и я упал. И пару секунд видел больше звезд, чем в небе моей планеты. Пока все передо мной двоилось и троилось, Грейсти придавил Меня своим огромным животом и приставил к шее силовой нож...

— Силовой нож? Но откуда?..

— Знаю не больше тебя. Может, Терпин ему дал. Мы не знаем, насколько он связан с нашим похищением. Или, может, эта драконица схватила его из воздуха. Грейсти был только ее подручным. Она совершенно ясно дала это понять.

Что она сделала... А вот что — решила договориться со стражей. Если бы все вышло, как она хотела, она появилась бы перед стражниками — безоружная женщина, — и они не стали бы сначала стрелять, а потом спрашивать. А появись у нее возможность говорить, она рассказала бы им о тебе, подкупила бы их этим. Она была совершенно уверена в том, что ты тут ничего не добьешься, а она попадет в милость к здешним правителям, представившись твоей пленницей, готовой все рассказать о твоих намерениях. Если помнишь, она много времени провела на корабле с Грейсти — достаточно, чтобы разработать план и при первой же возможности привести его в действие. И Грейсти в этом плане играл важную роль.

Они не сомневались, что тот, кто все это придумал и правит здесь, будет им благодарен, если они помогут схватить тебя. Практичная и логичная — такова Элис. Ты бы должен восхититься логикой ее мышления. Ее главная цель — самосохранение и осуществление своих планов, всегда.

— Но ты сбежал...

— Да. Мы услышали, что приближается отряд стражников. Думаю, они были в антигравитационных поясах и прибыли по крышам. Элис выбежала на середину двора, им навстречу. Она жалобно звала на помощь. Я бы ей поверил — и ты тоже, принц.

Грейсти не боец. Происходившее во дворе его отвлекло. Элис прекрасно играла — она бросилась к первому же высадившемуся стражнику. Она сильно рисковала. Он мог бы сжечь ее, но она правильно просчитала его реакцию.

К тому времени я пришел в себя и тоже начал действовать. Уверен, что Грейсти раньше никогда не имел дела с саларикийцами. У нас есть свои маленькие хитрости. В общем, я встал, держа его зубами за запястье так, что он не мог использовать силовой нож. Он закричал, и я попытался его ударить, но тут в нас выстрелили из бластера. Только тогда я начал искренне восхищаться планом Элис. Она хотела избавиться от нас обоих сразу. Тогда было бы только ее слово против твоего — если бы ты прожил достаточно долго, чтобы что-нибудь сказать. И кому бы в таком случае поверили?

Однако Первые Предки были со мной. Выстрел пришелся в Грейсти. Продолжая держать его как щит, я попятился, отшвырнул его и захлопнул дверь, надеясь, что они не знают, как ее открыть. И пошел — не могу сейчас сказать, в какую сторону. Но я наткнулся на ящик с вещами. В нем нашлись большой, но сгоревший факел и несколько контейнеров с припасами. Все пыльное, должно быть, долго лежало.

— Один из тайников отца. Он оставлял их, когда начинал исследовать новую для него секцию, — ответил Андас. Удивление от рассказанного Йолиосом не проходило. Чтобы Элис так выступила против них? Ему с трудом верилось в это. Да, саларикиец указал, в ее действиях была жестокая логика. И, в конце концов, что ему известно об этой девушке с чужой планеты? Нельзя мерить инопланетян своей меркой. То, что принято на одной планете, считается там законным, нравственным и соответствующим обычаям и традициям, на другой планете может быть признано преступлением. Элис, несомненно, поступала согласно своим представлениям об этике. Конечно, это не делало их более приемлемыми... А как же кольцо, которым он теперь владеет?

Кольцо, согласно его верованиям, — зло. Но кольцо носила и использовала женщина его племени. Как же он может судить о действиях Элис? Остается лишь признать, что их группа разделилась. И в глубине души он был рад, что из всех беглецов с ним оказался именно саларикиец.

— А что было с тобой? — спросил Йолиос. — Я бы сказал, что тебе не очень повезло, если ты поджидал охотников, идущих по твоему следу?

Андас замялся. Его преследовали обвинения Абены и лже-императора (хотя он считал, что имеет право их отвергнуть). Он не может быть подменой! Он жив, он чувствует боль, он должен есть, спать... он настоящий!

— Ты узнал что-то, омрачившее твое сознание.

Эти слова удивили Андаса. Как Йолиос догадался? Он эспер? Но он никогда прежде не проявлял таких способностей. А если он скрыл этот свой дар, можно ли ему доверять? Андас снова остановился и направил фонарь в окровавленное лицо саларикийца.

— Ты... ты эспер! — Он высказал обвинение резко и прямо, надеясь тем самым вырвать правду. Но мгновением позже трезво подумал: разве можно удивить эспера?

— Нет. Мы не умеем читать мысли, — ответил Йолиос. — Мы читаем запахи...

— Запахи? — О чем говорит этот чужак?

— Ты ведь знаешь, что мы всегда носим с собой мешочки с благовониями. Так вот, их носят не только ради удовольствия, но и для защиты. Мы чувствуем запах страха, опасности, гнева, тревоги — разных эмоций. Подумай — постоянно чуять все это. Поэтому мы окружаем себя защитными экранами из запахов.

— Но ты не учуял предательство Элис.

— Нет, ведь она чужая — и в гораздо большей степени, чем об этом говорит ее физический облик. Для меня она всегда была... рыбой! — Последнее слово он произнес так, словно в какой-то степени был виновен в том, что не сумел пробиться сквозь естественную защиту девушки. — А Грейсти так боялся, что этот страх заглушал остальное, поэтому и здесь я не считал предупреждение.