Единственной проблемой, было отсутствие фена для сушки волос у женщин, которых в каждом блоке было по тринадцать на семерых мужчин. Волосы им сушить было нечем, как и стричься, но эту проблему решили, быстро приспособив для стрижки «кастет» для бритья. Женщины прикладывали к ладони ненужные локоны и прижимали плотно прибор, который отсекал ненужное. Процедура была легка и безболезненна. Однако носить прическу с короткими волосами, было категорически запрещено.

В ночное время входы жилых блоков не блокировались, что бы мужчины могли свободно посещать женщин. В бараке всегда поддерживалась теплая температура. В дневное время суток стены в нем становились полностью прозрачными и солнечный свет беспрепятственно проникал в жилое помещение. Когда было пасмурно, либо ночью стены испускали приятный глазу мягко-зеленый свет. На время сна, который тоже был по распорядку дня, как и питание и работа, стены испускали мягкое зеленоватое свечение.

В столовой стояли столы и стулья все из того же материала из которого был весь барак. Такие же были предметы посуды. Каждый стол был рассчитан на двадцать человек. В помещении находился большой контейнер, встроенный в стену с двумя отверстиями. Он выполнял функцию раздатчика пищи и утилизатора использованной посуды. После того, как человек прикладывал руку к контейнеру, из одного его отверстия подавалась тарелка с серой массой в виде каши, ложка и стакан с чистой водой. Во второе отверстие опускалась использованная посуда, где утилизировалась и сразу же трансформировалась в те же столовые приборы, но уже чистые.

Пища была не очень вкусная, но питательная. Порции пищи зависели от человека, приложившего руку к аппарату. Видимо количество пищи рассчитывалось исходя из результатов еженедельного обследования в медицинском блоке. Каждый день «каша» слегка меняла очертания привкуса, но никогда не меняла цвет. Мяса аппарат не выдавал никогда. Единственное, что осталось из привычной земной пищи – это овощи и фрукты, которые люди выращивали сами в огромных теплицах, из того же, ранее неизвестного, материала, располагавшихся на окраинах поселения. Овощи и фрукты доставлялись в каждый барак из теплиц раз в неделю акремонцами на небольших летающих платформах. Выгрузка их осуществлялась снаружи и жители барака, под бдительным контролем акремонцев, сами заносили их внутрь. Хранились они в столовой в большом открытом ящике. Каждый брал оттуда, сколько хотел продуктов, но только во время приема пищи. А заходили в столовую только на завтрак, обед и ужин. В остальное время вход в столовую был заблокирован.

Что было в комнате контроля, никто не знал, так как туда могли входить только акремонцы ответственные за барак. Вход в комнату контроля, в отличие от общего входа, блокировался непрозрачным силовым полем. На каждый барак приходилось по три лицеклювых, которые находились в бараке посменно по трое суток каждый. Они следили как за функционированием всех систем в бараке, так и за порядком в блоках.

II

К моменту распределения людей в городах-поселениях у акремонцев появились небольшие переговорные устройства, которые воспроизводили человеческую речь. Прибор, по форме и размеру, напоминавший небольшие песочные часы, крепился у акремонцев на левой руке рядом с нейростимуляторным браслетом.

Когда акремонец хотел отдать приказ, он подносил к груди руку и оттуда доносился вполне человеческий, но всегда одинаковый и лишенных всяких интонаций, голос. При этом клюв акремонцы даже не открывали. Благодаря этим приборам люди быстро разобрались с правилами архонтов. Сами Хозяева никогда не общались на прямую с людьми. Их видели только на почтительном расстоянии и очень редко.

Все команды передавались через акремонцев. Между собой хозяева разговаривали вполне членораздельными словами привычными для уха землян, но на неизвестном языке.

Архонты сохранили людям привычную систему времяисчисления, которая, по-видимому, соответствовала их системе. Сохранили они и привычную для человека рабочую неделю с продолжительностью рабочего дня. На работы выходили, как и прежде – в будние дни. Работали люди либо в теплицах, либо на переработке отходов погибшей человеческой цивилизации.

В опустевшие города Архонты отправили огромные механизмы, также похожие на булыжники, как и механизмы по добыче редкоземельных металлов. Они разрушали не горную породу, а человеческие постройки, стирая с лица земли города подчистую. Среди людей они получили название «стиратели».

Весь человеческий мусор без разбора собирали грузовые корабли и доставляли на сортировку в города-поселения. Сортировка заключалась в отделении друг от друга, металла, дерева и продуктов нефтеперерабатывающей промышленности в виде пластмасс, полиэтилена и другой синтетики. Камней в мусоре не было. Бетон городских стен и асфальт растворяли прямо в городе-призраке на месте. После окончания работы «стирателей» всю площадь города с высоты птичьего полета поливали с технических кораблей неизвестными реагентами. В результате воздействия, которых, человеческие строительные материалы возвращались к исходному состоянию – песок. Оставшиеся продукты человеческой жизнедеятельности сортировались в контейнера и направлялись на переработку в промышленный комплекс, который присутствовал в каждом городе-поселении.

Туда герадамасов тоже не допускали. В комплексе всем управляли только акремонцы. После переработки человеческий мусор превращался в небольшие брикеты материала, из которого и создавались города-поселения.

Сохранились у людей и их имена, но фамилии и отчества, данные им родителями, были запрещены. Вроде бы и осталась у каждого своя индивидуальность, но она была почти обезличена. Архонты и акремонцы по именам людей не знали и кроме как «герадамас», никакого другого обращения не использовали. Для идентификации они использовали генотипоскопические метки, транслировавшиеся от комбинезонов людей.