Не это было причиной, но в том он не хотел признаться ни себе, ни Лалу. Сел в прикатившее по его вызову самоходное кресло; Лал, выдвинув из толстых подошв ролики с моторчиками, покатил рядом. Оба молчали.

– Давай прощаться, Однокамушкин, – сказал Дан у транспортного колодца, лукаво улыбнувшись. – Кстати: это что-то значит?

– Да. Эйнштейн: шутливый вольный перевод на русский – их язык.

– Вот как! Они были ещё и веселыми людьми.

Кабина выскочила из колодца и откатилась в сторону; откинулась крышка. Надо было садиться. Но Дан медлил, растягивая последние минуты их совместного пребывания, продолжая ласково глядеть на Лала.

Высокий, 230 сантиметров роста, ладный, обтянутый серебристо-серым комбинезоном, с единственным украшением, состоящим из головного обруча с розеткой на лбу, в которую встроены телекамера и микрофон – его репортерские инструменты, – таким он запомнился Дану по их первой встрече.

– Тебя ждут?

– Да.

– Женщина?

Это не должен спрашивать даже друг, и Лал мог не отвечать, но почему-то вопрос его не покоробил.

– Женщина.

– Тогда счастливо! – он коснулся плеча Лала. – А где твоя кабина?

– Мне недалеко.

– Возьми тогда мое кресло. До встречи! – Он лег в кабину. Лал поднял руку в прощальном жесте; крышка опустилась, и кабина исчезла в отверстии.

Лал уселся в кресло и покатил к краю парка, где высились ажурные каркасы с многочисленными ярусами блоков-жилищ.

Было хорошо: Дан казался способным понимать многое. С которым он сможет, наконец-то, поделиться мучающими его сомнениями; кто сумеет понять его и, может, чем-то помочь. Потому что, как и многие его современники, несмотря на большое количество контактов, он слишком часто чувствовал себя удивительно одиноким. Ведь поглощенные своей работой, собственными мыслями, люди были мало способны проникнуться мыслями и чувствами других и, равно благожелательные ко всем, редко были тесно близки между собой.

2

Кабина неслась по подземной трубе – одной из многих, сетью шедших под городом; по ним осуществлялось почти всё пассажирское движение в нем. Трубы прорывали кротовые машины, которые под конец оплавляли землю, создавая несущую и водозащитную оболочку. Кабина имела автономный привод и двигалась автоматически после того, как в нее вводился адрес места назначения.

Всё подземное движение в городе контролировалось Центральным транспортным компьютером, который, получая и мгновенно перерабатывая всю информацию о движущихся кабинах, определял в конкретной совокупной ситуации оптимальный маршрут каждой из них, обеспечивая её быстрейший приход в указанное место назначения. Благодаря ему и огромному количеству датчиков в путепроводах кабины двигались очень быстро при полном отсутствии столкновений. Человек в кабине, полулежа в кресле, мог смотреть на экране в крышке программу новостей и объявлений – “газету”.

Не только транспорт был упрятан под землю. Там же находились и абсолютно все заводы, производство на которых было полностью автоматизировано, а управление осуществлялось с помощью кибертехники. Их подземное расположение освобождало поверхность земли для жизни и отдыха людей и, кроме того, обеспечивало нормальные экологические условия и безопасность при авариях, которые, правда, давно уже стали исключительной редкостью.

А по земле люди ходили или же не очень быстро катили на чем-нибудь. И повсюду росла зелень: деревья и кусты, трава и цветы. Даже каркасы, на которых устанавливались жилые блоки, почти целиком были обвиты растениями.

... Кабина с Даном свернула в отвод и по трубчатой стойке каркаса поднялась к его блоку, расположенному в одном из последних ярусов. У каждого был свой такой блок с открытой террасой-садиком, засаженной деревцами и кустами; зимой и в непогоду она закрыта прозрачными раздвижными стенами и крышей. Укрепленные на каркасах в несколько десятков ярусов, блоки располагались так, чтобы минимально затенять друг друга. Они были разных исполнений, отличающихся размером и формой, и могли легко монтироваться и заменяться.

Их стены и потолок были из материала, который мог становиться целиком или частями прозрачным или непроницаемым для света, светиться сам, менять окраску и рисунок, служить телеэкраном. Перегородки легко переставлялись и убирались, мгновенно меняя всю планировку жилища.

Мебели и других предметов быта в блоках было немного, потому что всё необходимое хранилось в подземных камерах под домом и по мере надобности быстро доставлялось и затем убиралось роботом. Только блок памяти и стационарный компьютер находились в нем постоянно. И ещё предметы, выполненные по собственному замыслу или даже собственными руками, служа украшением, создавая индивидуальный облик каждого блока – как и посаженные по собственному вкусу растения на террасе. Робот производил регулярную уборку блока.

В блоках работали, спали и отдыхали в одиночестве, включив радиосвязь: слушали музыку, смотрели передачи и фильмы, читали. Кроме самого живущего никто в них, как правило, не бывал – за исключением лиц другого пола.

Вот он и дома. Сейчас... Нет: вначале необходимо поужинать – тем более, что он проголодался. Заказал с браслета молоко и ржаную лепешку к нему.

А пока он подходит к аквариуму, слабым светом озаряющим комнату. За толстым стеклом созданный им подводный пейзаж: искусно уложенные камни – серые с блестками пирита, красные, прозрачный кварц; извиваются длинные стебли кабомбы с изящными перистыми листьями. Из горки струйкой поднимаются пузырьки воздуха. Медленно двигаются две роскошные вуалевые скалярии с серебристыми полосами по темному фону. Пяток меченосцев: маленький зеленый самец; два вильчатых самца – один с черными плавниками, другой весь ярко, чисто красный – и две крупные самки такого же подбора. И ещё два жемчужно-серых гурами, шевелящих грудными плавниками-усиками.