В последующие дни эта пара либо пребывала на вилле Фабрицио, либо часами прогуливалась по холмам и пляжам, порой добираясь до Минори — крошечной рыбачьей деревушки за Амальфи. Дикий пустынный пейзаж, состоявший из моря и скал, отвесных утесов и укромных бухт, гармонировал с их страстью и усиливал ощущение свободы. После полуночи Фабрицио приходил в спальню Марии, которой с ней обменялась Антония, и удалялся, как только забрезжит рассвет. Тогда Мария спала до тех пор, пока горничная не приходила, чтобы позвать ее на экстравагантные вторые завтраки Пикколомини. За эти две идиллические недели осуществилась ее мечта о любви и счастье.

Было лишь одно пятно у нее на горизонте, причем в буквальном смысле. Из окна спальни открывался вид на зловещую башню Торре делло Циро, вырисовывавшуюся на отдаленной вершине утеса. Когда рядом не было Фабрицио, Мария постоянно ощущала ее присутствие, и башня начала преследовать ее во сне. Она не упоминала об этом своему возлюбленному, так как эта темная сторожевая башня казалась ей символом угрозы, нависшей над их жизнью, а Марии не хотелось, чтобы часы, проведенные с ним, были испорчены тревогой за будущее.

Почти каждый вечер, вернувшись от Фабрицио, Мария навещала Эммануэле в старой детской. Он и Сильвия проводили все дни на пляже, и ребенок загорел и окреп.

— Мы учимся плавать — правда, Эммануэле? — заворковала Сильвия, глядя на ребенка, сидевшего на полу и рассматривавшего разноцветные ракушки, которые принесла ему Мария.

— Ну конечно же, нет, Сильвия. Он для этого еще слишком мал, — нахмурилась Мария.

— Но он же плавает там, где мелко, и я снизу его поддерживаю, хотя теперь в этом нет необходимости. Он плавает как сардина. Малыши с рождения умеют плавать.

— Хорошо, но будь осторожна.

— Как будто вам нужно мне об этом говорить, — возмущенно фыркнула Сильвия. — Пора его кормить. Сейчас мы позовем Терезу — да, мой милый?

— Минутку, Сильвия. Я думаю, ты уволишь Терезу, когда мы вернемся. Пора отучать его от груди.

— Нет, госпожа, не пора, — решительно возразила Сильвия. — Чем дольше кормить их грудью, тем они здоровее.

— И тем труднее их отучать от груди. Я позволяю делать это еще несколько недель, пока ему не исполнится два года, а потом Тереза должна уйти. Я знаю, она хорошая девушка, так что постараюсь найти ей другое место. А теперь, если ты оставишь нас на несколько минут, я пожелаю Эммануэле спокойной ночи.

Посадив ребенка себе на колени, Мария начала напевать ему забавную песенку, которую сочинил для него Карло и которая включала свист и писк. Эммануэле улыбнулся и обвел комнату взглядом, словно ожидая, что в ней вдруг появится отец. Мария так старательно пищала и свистела, что ребенок зашелся от радости. Она прижала к себе сына в умилении, вдыхая его нежный запах.

Поскольку в комнате вдруг стало тихо, вошла Сильвия вместе с кормилицей. Как только Тереза уселась и расстегнула лиф, Эммануэле забеспокоился и с жадностью потянулся к ее соску, и Мария, передав его кормилице, направилась к дверям. Немного пососав грудь, Эммануэле захныкал. Остановившись в дверях, Мария снова запела песенку. Захихикав, он снова приник к соску, не сводя глаз с матери и явно показывая, что хочет, чтобы она осталась с ним. И Мария пела своему сыну, пока его кормили, и ей стало радостно от того, что этот маленький ангелочек нуждается в ее присутствии. После этого она почти каждый вечер, пробыв долгое время с Фабрицио, приходила к сыну и пела ему.

— У меня чудесный сюрприз, — объявила Челестина, когда они сидели за завтраком. — Если я могу сравнить нашу жизнь в Амальфи с садом, то позвольте сказать, что в нем есть хорошие старые деревья и хорошенькие цветы, но он однообразен, а одни и те же деревья и цветы могут надоесть. Не возражайте, Антония, потому что когда я расскажу вам об экзотическом сорте дикой розы, которая повстречалась мне сегодня утром, то вы согласитесь, что ничто так не сможет оживить наше окружение и не усладит наш взор и даже ослепит наши глаза.

Прости меня, мой дорогой, — подмигнула она Лоренцо. — Это дамский разговор, но я знаю, что и ты тоже будешь доволен. Во всяком случае, все это случилось из-за тебя. Мой ужасный муж говорит, что я несколько располнела, и призывает меня побольше двигаться, хотя сам не собирается сделать то же самое. Поскольку я всегда была послушной женой и имею перед собой доказательство того, насколько благотворны прогулки по пляжу, в лице Марии, которая все больше расцветает, я поклялась последовать ее примеру.

Сегодня утром я дошла до монастыря на мысе, начала огибать стрелку и увидела мужчину в лодке, который греб к берегу, сидя спиной ко мне. Я предположила, что это простой рыбак, и больше не обращала на него внимания.

Усевшись на скале, чтобы отдышаться, перед тем как пуститься в обратный путь, я погрузилась в раздумья. Мужчина шагнул на берег и вытащил лодку. Я не видела его лица, но его благородная осанка и фасон одежды привлекли мое внимание, вызвали у меня любопытство. Хотя одежда была простой, ткань и покрой были превосходны. Я фантазировала, что это пират или контрабандист. А вдруг он потерпел кораблекрушение? Но вскоре я поняла, что он слишком спокоен, чтобы это было так. Я пристально смотрела на него, и тут он взглянул вверх, и наши взгляды встретились. Не знаю, кто из нас был больше удивлен, — Челестина отправила в рот устрицу и, сияя, обвела взглядом всех сидящих за столом. — Как вы думаете, кто это был? — взволнованно спросила она.