Еще один исследователь, Даниэль Дессер, установил, кто входил в группу, которая в тот период контролировала синдикаты. Всё это были люди Мазарини: братья Клод и Пьер Жирарден, Робер Грюн дю Буше, братья Никола и Пьер Монеро, Клод де Буалев и Франсуа Жаке. Каждый из них располагал собственным пулом инвесторов-сателлитов. Оборот средств достигал впечатляющих размеров. По расчетам Дессера, за 1653–1661 годы совокупный королевский долг достиг 216 миллионов ливров, а контрактов на налоговые откупа было заключено примерно на 208 миллионов ливров. Иными словами, пока Фуке занимал свой пост, финансисты предоставили государству всего около 424 миллионов ливров до вычетов и льгот [166] .

Скоро Фуке сделался полноправным участником этого аттракциона кривых зеркал, где границы личных и государственных обязательств были аморфны. В какой-то момент, в 1650-х годах, он заложил имущество жены на 2 миллиона ливров, чтобы передать казне 1,2 миллиона, и привлек дополнительные средства, продав одно из своих поместий [167] . По одной из современных оценок, за все время суперинтендантства Фуке занял под личную ответственность в общей сложности более 30 миллионов ливров, чтобы затем ссудить их короне. На момент ареста в 1661 году он был должен 8 миллионов от имени короля и 4 миллиона – как частное лицо. В число его кредиторов, составлявшее в 1661 году более 500 человек, входили не только выдающиеся финансисты и собственная родня, но и многие известные магистраты [168] и другие служащие юридической и финансовой государственной пирамиды [169] .

Кроме того, в обязанности Фуке входило каждый месяц передавать непосредственно Мазарини крупные суммы на покрытие бесконечных военных расходов и трат на содержание королевского дома. Эти суммы Фуке должен был предоставлять в золотой и серебряной монете. Их Мазарини распределял самостоятельно, не давая Фуке никакого отчета в своих действиях [170] . Такая система сохраняла за кардиналом большую свободу злоупотреблений. Например, в мае 1655 года контракт на сбор соляного налога достался синдикату, возглавляемому Клодом Жирарденом. У Жирардена были собственные дела с Мазарини. В частности, он являлся налоговым откупщиком для сборов, связанных с церковными назначениями и должностями кардинала и составлявшим его личный доход. В 1654 году Жирарден уже возглавлял синдикат и успешно получил откуп на акцизы, заплатив тогда Мазарини взятку в 50 000 экю (150 000 ливров). За право собирать габель синдикату пришлось согласиться выплачивать из поступающих налогов некоему неназванному лицу «пансион» («пенсию») [171] в размере 120 000 ливров в год на всем протяжении срока контракта. Все, включая Фуке, отлично понимали, что выгодоприобретателем был кардинал [172] .

Тщательно присматривая за тем, чтобы часть заемных государственных средств оседала в его сундуках, Мазарини не уставал осаждать Фуке бесконечными и отчаянными требованиями денег. Так, надо было обеспечивать войска во время кампаний, оплачивать необходимые военные поставки (в некоторых он участвовал как подрядчик), а также другие срочные и неотложные нужды государства [173] .

Порой деньги требовались безотлагательно, и Фуке занимал их от собственного имени, чтобы затем одолжить государству. Например, в ноябре 1655 года маршал Окинкур [174] , губернатор Эма и Перонны, пригрозил, что сдаст эти важные города-крепости испанским войскам, расположенным неподалеку, или Конде. Чтобы этого не допустить, Фуке пришлось практически за одну ночь найти 200 000 экю (600 000 ливров) под свою личную подпись и вручить эмиссарам маршала вместе с королевским прощением за попытку измены [175] .

Следующим летом, в июле 1656 года, Фуке снова подтвердил свою способность находить средства. В ходе военных действий Тюренн и маршал де ла Ферте [176] вели осаду города Валансьена, удерживаемого испанцами. Конде, возглавлявший испанские войска, дерзким маневром атаковал войска ла Ферте, которые стояли лагерем на левом берегу Шельды. Затем он разгромил это крыло французской армии, захватив ла Ферте в плен. Тюренн, стоявший на другом берегу, мало чем мог помочь и отступил с остатками французских войск в сторону Кенуа. Мазарини, чья штаб-квартира находилась в Ла-Фер, в отчаянии обратился к Фуке. Он потребовал денег, чтобы успокоить оставшиеся войска, которым не платили жалованье уже месяцы, и продолжить войну. И вновь Фуке откликнулся. Он собрал поражающую воображение сумму в 900 000 ливров и организовал конвой карет под надежной охраной, чтобы доставить это сокровище кардиналу.

Кардинал, не сдерживая радости и облегчения, написал Фуке о том, что сообщил королю и королеве-матери об этой великой услуге, и они передают свою признательность и обещают не забыть, как он помог им в час нужды [177] .

Несмотря на подобные заверения и в свой адрес, Мазарини часто жаловался Фуке, что королевская семья не возвращает ему суммы, которыми он ее ссужает, а также компенсации за поставку припасов, в данном случае – за провиант для войск. Также Мазарини сетовал суперинтенданту на то, что при выплате долгов в первую очередь удовлетворяются интересы других кредиторов короны. При том что он, Мазарини, «не знает, что такое – получить хотя бы пенни прибыли» [178] . Эти горькие комментарии обычно передавались через Жана Батиста Кольбера, доверенного слугу, который вел много частных дел кардинала [179] . На последнее такое высказывание, в июне 1657 года, Фуке откликнулся весьма резко. Он отрицал, что другим кредиторам оказывают какое-либо предпочтение, и отметил, что и ему самому должны уже на 300 000 ливров больше, чем в начале года. Фуке напомнил кардиналу, что казна пуста и что единственные выплаты, которые тот сделал, были бумажными (замена старых расписок новыми). Упомянув о валансьенских событиях, Фуке добавил: «Бумагу не посылают в каретах» [180] .

Несмотря отмеченные трения, Фуке продолжал добывать для королевской семьи удивительно крупные суммы. В конце осени 1657 года, в сотрудничестве с Жаненом де Кастий и Эрваром, он смог достать 10,2 миллиона ливров (сумев снизить первоначальную сумму в 11,8 миллиона на 1,6 миллиона) на полевое снабжение войск и начало кампании. Она завершилась решающей битвой при Дюне в июне 1658 года. Значительная часть этих денег была получена под личную гарантию Фуке [181] .

Иногда реальная выгода для короны от этих транзакций не была очевидной. В том же 1657 году Фуке и Сервьен проработали предложение Мазарини о том, что можно получить дополнительный доход, расширив сферу применения marc d’or – взноса, который обладатели некоторых постов должны были платить, вступая в должность. По королевскому приказу, вышедшему в декабре 1656 года, этот взнос теперь полагалось платить покупателям гораздо более широкой категории должностей. Кроме того, указывалось, что доходы, полученные от этой расширенной базы плательщиков, будут принадлежать не королевскому ордену Святого Духа [182] , а пойдут на нужды королевской семьи. Доход от расширенного сбора составил бы, по оценкам, 140 000 ливров в год и принес бы капитал стоимостью 2 миллиона ливров.