Отчим наконец оторвался от созерцания содержимого папки, бросил на папу короткий взгляд и, помедлив, протянул мне несколько листов.

– Какой из вариантов тебе больше нравится?

На секунду дольше, чем требуется, я нырнула в его глаза, ощущая, как сердце мимолетно сбилось с ритма, но в душе всколыхнулась обида, которая мигом выжгла из меня все чувства, хоть отдаленно похожие на тоску по этому человеку.

Не сейчас.

Не при папе.

Не после тех слов.

– Что это?
– спокойно спросила я, беря листы и опуская на них взгляд.

Ангелы.

Девушки.

Опущенные головы, изломанные крылья, преклоненные колени -вариантов было больше десятка.

От всех рисунков веяло какой -то обреченностью, хотя выполнены они были так, что у меня сердце замирало.

– Мы планируем поставить Софье памятник, -пояснил папа, внимательно наблюдая за моей реакцией.
– Но те варианты, которые нам предложили в мастерской, чересчур банальны -а твоя мать не терпела сливаться с серой массой.

Я кивнула, не в силах оторваться от рисунков.

Господи, они великолепны.

Кажется, пора пожалеть о том, что я никогда не была в картинной галерее -просто не подозревала, что рисовать можно вот так, чтобы дыхание сбивалось.

– Как оказалось, Глеб весьма неплохо рисует…

Я подняла на отчима взгляд, в котором, кажется, было все -от ненависти, до восхищения.

Сама не понимаю, почему именно такая реакция…

Бейбарсов смотрел на меня спокойно, почти безразлично, но я готова была поклясться, что за стеной этой безмятежности бушует целая буря эмоций.

И, черт возьми, мне очень хотелось оказаться в ее эпицентре.

Пальцы задрожали.

Рисунки вылетели из моих рук и рассыпались по полу, веером разлетевшись по наборному паркету.

Выругавшись, я нырнула вниз, радуясь представившейся возможности оказаться вне досягаемости глаз отчима -не могу больше.

Губы жжет от желания ощутить его дыхание.

Собрав листы, я потянулась за самым дальним, улетевшим к окну, скользнула по нему взглядом и онемела.

Мама.

Или все -таки я?

Глаза впились в черты собственного лица -наполовину скрытого тенью и распущенными волосами, но сомнений не было -я словно в зеркало смотрелась.

Девушка со сломанными крыльями полулежала на земле, разметав длинные волосы по обнаженным плечам, и находилась словно в тени -по крайней мере, ее силуэт был наполовину заштрихован, создавая такое впечатление.

Одно крыло темное, с острыми черными перьями, похожими на лезвия, ногти на левой руке немного длиннее, чем следует, смахивая на… когти?

Спустя минуту я поняла -Глеб соединил в этом рисунке несоединимое.

Ангела и демона.

Свет и тень.

День и ночь.

Добро и зло.

Все то, что было в маме.

– Вот этот, -выдохнула я, медленно поднимаясь на ноги.

Да, я знаю, что это -чересчур нестандартный вариант, но памятник маме должен быть именно таким.

И Бейбарсов уловил это точнее, чем кто -либо еще.

Даже не знаю, благодарить его за это или ненавидеть?

– Мы тоже склонялись к этому варианту, но не были уверены, -задумчиво кивнул папа.

Интересно, когда это они успели так спеться?

Ну Глеб понятно, у него выбора нет, кроме как убедить папу в своей совершенной покорности, чтобы тот сменил гнев на милость и потерял к нему интерес, позволяя отправиться восвояси.

Но папа с чего так проникся к несостоявшемуся маминому жениху?

Так и не найдя ответа на этот вопрос, я залпом осушила стакан минеральной воды, отказалась от десерта и направилась в гараж, по пути вытащив из кармана джинсов айфон и связываясь со своим любимым СПА -салоном.

Следовало привести себя в порядок, благотворительный ужин в мэрии -не то мероприятие, на которое можно отправиться с самолично уложенными волосами.

Домой я влетела, когда время стремительно приближалось к половине седьмого, скрывая волосы под глубоким капюшоном плаща -прическа и макияж заняли несколько часов, и я не хотела, чтобы кто -то раньше времени увидел, как я выгляжу.

Гекаты в моей комнате не оказалось -ну все понятно, зависает в комнате хозяина.

Кстати, любопытно, какую из гостевых спален выделили Бейбарсову? У нас их штук двенадцать.