Многим ли было идти на собственный выпускной не с радостью и легкой грустью из-за окончания обучения, а с молитвой о том, чтобы в школу не заявился в стельку пьяный отец? Чтобы не испортил, не замарал праздник?

Кому бы хотелось, чтобы в глазах окружающих, вместо прежней симпатии, и расположения появлялась жалость, вперемешку с брезгливостью?

А я это все пережила. Мне пришлось все это терпеть.

Да и кому бы хотелось знакомить ТАКОГО родственника с парнем, а если брать выше то и с родственниками парня? И как, одобрили ли бы родители парня такого папу у девушки своего сына?

Вряд ли, я думаю. Даже уверена, что точно нет.

Поэтому это был самый жирный плюс к тому, что я поступила верно. Не Хочу. Не желаю видеть в его глазах жалость. Или похуже что. Не хочу, чтобы мне перед ним, перед Максимом, было стыдно так, чтобы в глаза ему взглянуть боялась.

Мне противно было при мысли, что я через себя и макса в какой-то степени заражу той грязью, которой сама испачкалась с ног до головы.

Вторая причина тоже была. И даже третья. Да, они были не такими значимыми, но все-таки...

Я боялась. Чего? Ну, я не была дурой. Понимала, что просто так порвать с Максимом не смогу. Что подпущу его чуть ближе - и все. И как минимум влюбленность мне гарантирована. А потом непременно наступит расставание. А я больше не могла, вот просто не смогла бы перенести потерю дорогого мне человека.

Да, это трусость. Да! И пусть!

Но ухода матери, которая в одни день просто исчезал - мне хватило!

Вот она есть и бац!... И все. Одна ошибка и ее нет.

Не там перешла дорогу, водитель не вовремя отвлекся от лобового стекла и..

А я после этого одна. Один на один со своей болью, с погруженным в себя отцом, который и вовсе скоро начал пить.

Ну, и последнее, это то, за что я себя буду корить еще долго, наверное. Я ведь тоже, не сдержалась. Я пошла по ступеням отца, когда просто не справилась с собой. Начала тусовать с друзьями тогдашними так, что теперь и вспоминать-то тошно. А потом и вовсе, с собственным другом, на пьяную голову...

Фу, самой противно, что свой первый раз был таким.

Противно и вспоминать горько. Первый раз мне не принес ничего, кроме боли, кроме отвращения к себе и к Косте, что не остановил тогда.

Правда, после этого я протрезвела не только в прямом, но и в переносном смысле. Связи с этой компанией были оборваны, 'гуляния и тусы' были забыты, а я твердо решила, что должна со всем справиться. Не смотря ни на что. Ради себя, ради тогда уже загубленного алкоголем, но все-таки, отца и ради памяти о маме.

И я справилась. Погрузилась в учебу. Особенно в языки. Мне еще с этим учительница моя помогла, занимаясь со мной почти как репетитор, и не беря за это деньги. Благодаря ей я потом выиграла олимпиаду, сначала районную, а потом и на республиканской заняла 2ое место.

Она же - Антонина Сергеевна, меня и на работу потом устроила. Денег мне именно тогда и начало не хватать, потому как папины прогулы его работы стали чаще и чаще.

Из таких глубоких воспоминаний вывел механический голос, оповестивший, что следующая остановка - моя. Пришлось стряхивать с себя оцепенение и направится к выходу.

Правда даже выйдя из транспорта, я все не могла успокоится. Не смотря на вспомнившиеся только что причины, которые указывали на правильность моего обмана, я все еще не могла забыть его взгляд. Максим смотрел с настоящим чувством: этакой смесью разочарования и ... боли?

Захотелось еще раз перед ним извинится. Рука на автомате потянулась к телефону, да только тот ожил раньше, чем я смогла остановить свой же порыв.

– Але?
– от неожиданности, я сразу же нажала на 'ответ'.

– Девушка? Лия, да?
– как-то запыхавшись выдохнул в трубку незнакомый мужской голос.

– Эээ, д-да.

– Лия, вы стояли первой в телефонном наборе у этого полоумного. Поэтому позвонил я именно вам. Не могли бы вы забрать своего парня от нас? И, да, мой совет, из-за чего бы вы не поругались - помиритесь, а? Иначе, плохо будет или этому индивиду, или же окружающим!

Я в первую секунду ничего не поняла. Тупо переводила взгляд с номера на экране телефона, который высвечивал 'Макс' и на динамик. Но перевариваться информация не желала совершенно. Пока из той же трубки не донесся мат, и какой-то шум. И среди всех говоривших был слышен голос Максима!