И калекой ни один не останется.
Без ноги - да, но безногий и калека, это суть люди разные. Я-то знала, были те, кто получали увечья, а жить продолжали, как и раньше. Делали дело, любили своих родных и близких, считали, что им еще повезло - они живы. Надеюсь, и этот плотник окажется таким же.
***
Кошмар начался прямо с утра. На рассвете я обнаружила под дверью продрогшего и промерзшего мальчишку. Зубами он так стучал, что я сквозь сон услышала.
Малек безмозглый!
И все же...
Любит он этого Шаронера, любит. Видно же. Ведь мог бы пойти, да проспать где, ан нет! Судя по промерзлости, сидел всю ночь у моего дома, вокруг ходил, в окна заглянуть пытался - кстати, заведомо бесполезное дело. Первой моей покупкой стали плотные и тяжелые шторы, через которые никто и ничего не увидит, хоть ты голой пляши.
Пришлось открыть дверь и втащить мальчишку внутрь.
Пакость малолетняя! Это ж надо себя так довести! Если б еще часа два просидел, мне бы его пришлось своим даром лечить, и кто знает, что бы он понял!
Я ругалась, растирая его винными выморозками, ругалась, заливая в мальчишку настойки, ругалась, заворачивая его в теплые шерстяные одеяла и укладывая третьим к болящим товарищам. Да так душевно, что портовый малек слушал меня, как песню.
Сопляк тупой!
Пара подзатыльников ему тоже перепала - для профилактики глупости. Авось, чего в голове прибавится!
А ведь я и двух часов этой ночью не проспалаа-а-а-а-ууу. Придремать, что ли, в кресле?
Так я и сделала, подумав, что если кто-то явится на рассвете и разбудит меня, убивать буду мучительно. И плевать на дар - это уже выше человеческих сил.
Слава Сияющему, хоть жены пострадавших оказались умнее мальчишки. Мне удалось проспать малым не до восьми утра. Приходил молочник, оставил кувшинчик с молоком у калитки, не разбудив меня - у нас так бывало. Мы давно договорились, что если я сплю, он просто оставляет молоко, а деньги я ему отдам назавтра.
Хоть и небогатый тут квартал, а и я не голытьба. Лекарь - это верное дело в руках.
Ох, бабушка, какое ж тебе спасибо, что ты меня учиться наставляла. До сих пор твой голос помню.
Все, все можно потерять. Был у тебя титул - и нету, был дом - и уйти пришлось, были деньги, власть, положение в обществе - все, все в один миг развеялось туманом. А вот то, что у тебя в голове, да в руках - то всегда с тобой останется. Всегда кусок хлеба принесет, с голоду не помрешь.
Я когда-то еще улыбалась на эти бабушкины рассуждения... дурой была. Верно говорят, придет беда - узнаешь цену. И себе, и своей жизни, и своему опыту. Жестоко, но верно.
В восемь утра проснулся Мэт Шаронер.
– Где я!? Что со мной!?
А глаза ясные, а выражение лица вполне бодрое, скоро бегать будет. Оно и неудивительно, я в него столько силы влила, что самой до сих пор тошно. Но надо поторопиться, пока он встать не попытался или головой подергать. Я хоть его и уложила на специальную деревянную лежанку, а все одно - ни к чему сейчас дергаться.
– Лежите смирно, господин Шаронер. Вам пока вредно резко двигаться.
Мужчина послушно скосил на меня глаза и замер, не шевеля ни рукой, ни ногой.
– А вы кто?
– Я Ветана, лекарка. Меня вчера позвали в порт, вас ящиком оглушило.
Мэт напрягся, явно вспоминая.
– Да, я не успел увернуться, меня в плечо ударило, и, кажется, по шее... Что со мной?
– Ключица сломана, а так - повезло. Вы что помните?
Мэт сдвигает брови.
– Не помню. Ударило, сильно, помню, голова откинулась... все...
Тогда, видимо, он перелом шеи и заполучил. Хорошо, что не помнит.
– И все?
– Д-да...
– Меня вас лечить позвали, я сюда перенести приказала, решила ночь сама приглядеть, мало ли...
– А почему вы...?
– Потому что ваш портовый лекарь нализался до потери памяти.
Мэт опустил веки. Кивать лежа не получалось.
– Понимаю. Спасибо, госпожа Ветана.
– Работа у меня такая, - проворчала я.
– Как вы себя чувствуете?
– Не знаю. Голова болит.
Я коснулась шеи мужчины, посчитала пульс.
– Ничего страшного. Посмотрите на меня, теперь на свет, теперь опять на меня....
Зрачок послушно расширяется, сужается, опять расширяется. Проверила на всякий случай оба зрачка. Отлично, сотрясения мозга нет. То ли и не было, то ли я ненароком вылечила, все возможно.