ТРРРАХ!

Удар битой в правое ухо рыжей, выплеснул большую струю крови из левого. Она слетела со стула, как мяч для гольфа от тройника, и приземлилась на пол.

"Как насчет этого? " мягко спросил Белая Рубашка. "Я готов поспорить, что это было достаточно большим для тебя." Бармен и жирная блондинка рукоплескали. Писатель просто смотрел. Белая Рубашка за глотку оттащил рыжую через заднюю дверь.

"Все еще не нашел, че искал, ага, ищущий?» прокомментировал бармен. "Все еще не нашел истину. Ну, дай я скажу тебе че... истина может меняться."

Писатель взглянул на него.

"Я знаю, что есть истина," заявила жирная блондинка.

"Да?" возразил писатель. "Скажи мне тогда, жирный кусок дерьма, ходячее быдло из трейлер-парка, блевото-машина. Что есть истина?"

"Она черная!"

Отлично. Истина - черная. Замечательно. Писатель направился к выходу, но бармен взмолился, "Не уходи пока. Ты пропустишь мой следующий." Он спустил штаны.

"Спермобрызг!" закричала жирная блондинка.

Смех все еще преследовал писателя за дверьми.

Он все еще чувствовал их взгляды. Возможно, в их безумии они знали что-то, чего не знал он. Возможно, безумие, в данном случае, было знанием.

В переулке, Белая Рубашка потрошил рыжую большим охотничьим ножом. Нетерпеливо, он рылся во влажных органах, как кто-то ищет что-то, например, запонки. "Верни!" кричал он, весь в запекшейся крови. "Я хочу вернуть это !"

Писатель прислонился к стене и закурил.

"Приятель," тихо спросил он. "Не мог бы ты сказать мне, когда следующий автобус проедет через город?"

"Больше здесь нет никаких автобусов. Все изменилось".

Изменилось , подумал писатель.

ИСТИНА ИЗМЕНИЛАСЬ, выполз голос. ТЫ БЫЛ ПРАВ. ОНА ВОЗРОДИЛАСЬ, ЧЕРЕЗ МЕНЯ . Я ЖИВУ В НЕЙ.

Писатель задумался.

"Я ищу свою любовь," заметил Белая Рубашка и указал на вскрытый живот рыжей. "Я дал ей свою любовь, и я хочу вернуть ее." Он почесал затылок. "Это должно быть где-то там."

"Любовь находится в сердце", указал писатель.

"Да, но эта телка была бессердечной."

"Ну, патриархальная японцы привыкли верить, что любовь находится в животе, в кишечнике. Они считали, что живот был храмом души на земле. Вот почему они практиковали ритуальное самоубийство через эвисцерацию (извлечение внутренних органов трупа с целью их изучения - прим. пер.) – освободить душу

и освободить духовную субстанцию своей любви ".

"Кишечник" осматривается Белая Рубашка. "Итак... если я отдал ей свою любовь..." Он смотрел на развороченную кишку, перебирая свои инструменты. "Для того, чтобы получить ее обратно, я должен получить это внутрь себя?"

Писатель пожал плечами. "Я не могу советовать. Решение за тобой."

Белая Рубашка стал есть кишки девушки.

У писателя выступил пот. Рыжеволосая была мертва, как могут быть только мертвые, если не мертвее. Тем не менее, пока ее бывший любовник постепенно употреблял петли ее внутренностей, ее глаза распахнулись, и ее голова повернулась.

Она смотрела прямо на писателя.

"Он берет свою любовь обратно", хихикнула она.

"Я знаю," сказал писатель.

"Это... щекочет."

"Могу себе представить."

Луна светила в каждом из ее глаз, как идеальная белая точка. "Настоящая истина питает нас, только по-разному."

 Питает, повторил писатель. Пропитание.

"Конец твоего похода ждет тебя."

Писатель сглотнул. "Скажи мне," взмолился он. "Это очень важно для меня. Пожалуйста. "

"Ищи нечто черное," сказала она, и снова умерла.

Писатель перепрыгнул ограду в конце переулка. Жирная блондинка говорила тоже самое. Черное. Но сейчас ночное время. Как он мог надеяться найти что-то черное ночью?

Потом он услышал что-то - мощное, далекое урчание.

Двигатель, понял он.

Он увидел ... что?

Зарево?

Пятно света, которое было каким-то невозможным образом, черным.

Он стоял в школьном дворе - какая ирония, месте обучения. Свет мерцал в развороченной траншее, подобной воронке от бомбы. Оно черное, подумал он. Неподалеку находился источник шума двигателя: приземистый бронетранспортер армии США.