Владимир Ильич считал, что если все будут беречь бумагу, то сумеют за год сохранить её столько, что хватит на миллион букварей и сотни миллионов тетрадей.

Однако даже этого оказалось недостаточно. Букварей и тетрадей всё равно не хватало. Газеты по-прежнему печатались на жёлтой обёрточной бумаге, а то иной раз и вовсе не выходили.

Но где раздобыть бумагу, которая так нужна и маленьким и взрослым? Владимир Ильич решил посоветоваться со старыми, опытными специалистами.

Он пригласил в Кремль рабочих бумажных фабрик и спросил их:

–  Как нам увеличить производство бумаги?

С минуту все молчали, а потом кто-то попросил слова и сказал:

–  Из воздуха бумаги не сделаешь. Нужен лес. А его не хватает.

Сказал и сел на место.

И многие поддержали его:

–  Мы готовы работать день и ночь. Но что делать, если не хватает сырья?

–  У нас сырьё под ногами, - возразил Владимир Ильич.- Мы только не замечаем его. Это ненужные, старые газеты, книги и тетради. За границей умеют делать из старой бумаги новую. А мы чем хуже англичан и французов?

Ленин говорил горячо, убедительно:

–  Надо во что бы то ни стало начать сбор старой бумаги. Всюду, по всей стране! Вот и будет из чего делать книги и тетради.

–  Правильно,-сказали рабочие,-пусть собирают. А мы уж постараемся.

Ленин узнал, что старые, ненужные бумаги из канцелярии Совета Народных Комиссаров сжигаются, и очень рассердился. Он отдал строгое распоряжение всем учреждениям страны: сдавать ненужную бумагу на фабрику для переработки.

–  Кто не исполнит - будет наказан,- предупредил Владимир Ильич.

А на другой день проверил, отправлены ли из Кремля мешки с ненужной бумагой на фабричный склад.

Бонч-Бруевич позднее записал эту необыкновенную историю.

Её полезно будет узнать ребятам, которые и теперь собирают по всей стране старую, негодную бумагу для фабричных котлов.

Пусть запомнят, кто положил этому начало.

Трое крестьян засиделись в приёмной Владимира Ильича дольше всех.

Как только подходила их очередь, старший - гвардейского роста, плечистый, с рыжей окладистой бородой-всё уговаривал секретаря:

–  Мы не торопимся, гражданочка-барышня. Дело у нас особое.

Крестьянину казалось, что к концу приёма у Ленина останется больше времени,

чтобы подробнее, не торопясь, разобрать это, как он выражался, «особое дело».

И вот все трое входят в кабинет. Владимир Ильич усаживает крестьян в кресла.

–  Рассказывайте, пожалуйста, с чем пришли, не торопитесь, - обращается он к крестьянину с окладистой бородой, сразу угадав в нём вожака.

–  Мир нас прислал к вам,- начал бородач.-На вас, Владимир Ильич, одна надежда. Вот Дмитрич, - он показал на человека в солдатской шинели и с костылём в руке,- хоть и безногий, а по кирпичному делу мастер отменный. Он этот кирпич и изготовил для общества. Тот самый, о котором спор идёт.

Дмитрич - бритоголовый, маленького роста мужичок - согласно кивнул головой.

–  Действительно, кирпич мы делали, - сказал он веско.- А смастерить хороший кирпич - дело, между прочим, хитрое. Дом из кирпича может простоять долго. И огонь и время ему, между прочим, не страшны.

–  Ну, а какой всё-таки спор у вас возник из-за этого кирпича?
– заинтересовался Владимир Ильич и плотнее уселся в кресло, готовясь внимательно и с интересом слушать.

–  Да собрали мы деньги всем обществом. Вот он собирал, - указал бородач на третьего крестьянина, как бы представляя его Ленину.
– Единственный грамотный из троих. В лакеях у барина служил, вот и выучился.

И на этот раз тот, третий, молча кивнул в подтверждение этих слов.

–  Ну, порешили мы новую церковь по-ставить, старая у нас ветхая, деревянная, вот-вот набок сядет. А сельсовет взял и отнял у нас кирпич без всякого на то права. А мы его всем обществом делали, Владимир Ильич.

–  Да, кирпич надо отдать тем, кому он принадлежит, - вашим крестьянам, - согласился Ленин.
– Пусть строят, что хотят. Но только вот вопрос: что лучше сложить из этого кирпича? Давайте посоветуемся. Вот вы говорите, из вас троих один только грамотный. А в деревне вашей многие грамоту знают?