Шрифт:
– А я что? Я ничего. Сидр – это же яблочный самогон!
– Ваши познания, Иван, конечно, поразительны. Но в данном конкретном случае ни о каком спиртном речи не идёт, – терпеливо разъяснил Дорошин, обращаясь к молодому человеку.
Пылающее зарево видел и Павел. Ему уже привычно не спалось этой ночью: одолели тревожные думы. Он стоял у окна и наблюдал за вспышками огня и густым дымом, поднимающимся на горизонте, и в нём клокотала злость.
Теперь, когда стало ясно, что в Ливии разгорается вооружённое столкновение сторон, в его голове вдруг всё сложилось в стройную картинку: необъявленное окончание занятий, окружённый агрессивной толпой автобус, обстрел воинского городка, ночная стрельба и манёвры на автомобилях каких-то «орёликов» (как он окрестил вооружённых незнакомцев), тревожные сообщения по телевидению.
«Запад „поёт“ о том, что лишь стремится прикрыть воздушное пространство над Ливией, а на самом деле ведёт наземную вооружённую агрессию против законной власти, – размышлял Павел. – В стране действуют иностранные воинские подразделения, спецназ и, конечно, „специалисты“ – подстрекатели к актам неповиновения и анархии».
В Дорошине нарастала ненависть к тем, кто взрывает по всему миру спокойствие и безопасность. Кто каждый день фарисейски выставляет себя поборником справедливости, клянётся с экранов телевизоров в своей «вере» в демократию, одновременно повсеместно грубо попирая её, поучает других и нагло лезет во внутренние дела суверенных государств, уничтожая ради нефтедолларов целые народы, которым по праву принадлежат их собственные богатства.
«Деньги, деньги – доходнейший „бумажный“ бизнес американских ростовщиков-банкиров на чужой крови! Сколько судеб сломано, сколько пролито слёз из-за чьих-то барышей! Будьте вы прокляты, янки паршивые! – в сердцах выругался Павел. – Ведь поганцы и нам в России пытаются указывать, только пока без оружия…»
Бессилие отбирало покой и сон. От очевидности происходящего политического фарса становилось не по себе. Мужчине казалось, что ещё немного, и он просто свихнётся, если ещё какое-то время останется здесь.
«Скорее бы уже уехать!» – от бессонных ночей у Дорошина отчаянно болела голова.
6 В результате геологических изысканий, проведённых в 1960-х годах прошлого столетия, в ливийской Сахаре были обнаружены громадные запасы пресной воды: 4 подземных озера. Только совокупная площадь трёх самых крупных из них превышает 35 тыс. кубических километров воды! Правительство Каддафи приняло решение о сооружении грандиозного водного проекта, получившего название «Восьмое чудо света». По проекту предполагалось перебросить артезианскую воду из малонаселённых южных районов страны в северную индустриальную зону. В 1996 году вода пришла в столицу Ливии, город Триполи. Это был грандиозный успех крупнейшего за всю историю Африканского континента национального проекта. Победа была ещё и в том, что всё необходимое для его осуществления производилось внутри самой Джамахирии. Проект отозвался звонкой пощёчиной госдепу США, который утверждал, что Ливия ни на что, кроме поддержки терроризма, не способна. В экономическом же плане ливийский водный проект лишал Запад, ранее продававший Ливии опресненную воду по цене 35 центов за кубометр воды, многих триллионов долларов. Такое не прощается!..
Глава 3
Врачи-гинекологи Светлана Дорошина и её ближайшая подруга и однокурсница Ольга Ракитина пили чай, закрыв двери на ключ в обеденный перерыв.
Ожидавших приёма посетителей было немного. В городе ещё с ночи хлопьями валил мокрый февральский снег, который, падая на землю, тут же превращался в непролазное грязное месиво от автомобильных шин и обуви пешеходов. В такие дни клиника пустовала.
– Не пойму я тебя, Светка, – рассуждала Ракитина. – Тебе уже скоро полтинник, а ты всё по своему Дорошину сохнешь! Вон сколько мужиков вокруг вьётся! Илья Григорьевич, наш начальник отделения, к тебе давным-давно неровно дышит. Ты – женщина свободная, и он разведён. Чем не партия? Да и не только он один добивается твоей благосклонности, я же знаю. А ты всё носом крутишь! И потом, вы разве не в разводе со своим бывшим?
– Официальный развод мы не оформляли, – тяжело вздохнула та.
– А сколько вместе-то не живёте?
– Уже более четырёх лет…
– Дура ты, Светка, давно уже надо было официально оформить ваши отношения. Жизнь-то проходит! Это пока ты ещё лет на тридцать пять тянешь. Поэтому за тобой мужики и увиваются. Но женский век – недолог. Подумай хорошенько!
– Он – отец моего ребёнка. Мы прожили вместе более двадцати пяти лет. И потом, он – первый и единственный в моей жизни мужчина!
– Да ты что?! – не поверила подруга. – Что, правда, за всю жизнь больше ни с кем?…
– Ни с кем, – отрезала Светлана. – Я вышла за него замуж по большой любви, когда мне едва исполнилось девятнадцать, и мы сразу уехали в Ливию. Я тогда даже ради него институт бросила, а потом долго восстанавливалась. И всю жизнь любила только его! В Ливии и наш Никитка родился.
– Да, тяжёлый случай, – протянула Ольга. – А ещё – гинеколог!
– А при чём здесь это?
– Да так, ни при чём, конечно… Ну и что теперь?
– Не знаю.
– Ты, что ж, его до сих пор любишь?
Светлана только кивнула в ответ.
– А где он сейчас-то?
– Да вроде в Москве. Но он часто выезжает в командировки, работает со своими арабами.
– Он же давно не переводчик?
– Да нет, конечно, но язык ещё помнит. Это как подработка. Ведь из армии он уволился. А работу сейчас, сама знаешь, найти трудно.
– Это точно, особенно для людей в возрасте. Вы давно не перезванивались?
– Давно. Два месяца назад только встретились на дне рождения у Никиты, ему стукнуло уже тридцать лет!