В конце 1856 года была утверждена Приморская область Восточной Сибири, в состав которой вошли прежняя Камчатская область, Удский и Приамурский края; местопребыванием военного губернатора этой области был назначен Николаевский пост, переименованный в город Николаевск-на-Амуре. Вместо прежней камчатской флотилии была высочайше утверждена сибирская флотилия на Восточном океане. Исправляющий должность камчатского губернатора капитан 1-го ранга Козакевич был переименован в военные губернаторы Приморской области Восточной Сибири и в командиры сибирской флотилии и портов Восточного океана. Таким образом, учреждением этой области официально признавалась зависимость устья реки Амур от России, и Нижнеамурский край официально присоединился к русским владениям в Азии.

В то же время, то-есть в конце 1856 года; после отъезда Н. Н. Муравьёва из С.-Петербурга в Сибирь, посланником в Китай был назначен адмирал граф Е. В. Путятин {За действия Е. В. Путятина в Японии ему была даровано графское достоинство и 3 000 рублей пенсиона.} (по случаю, как было сказано в извещении об этом Пекинскому трибуналу, особенных обстоятельств, возникших между Россией и Китаем). Граф Путятин в начале 1857 года прибыл в Кяхту, откуда послал ноту китайскому правительству, требуя пропуска в Пекин. Китайцы медлили с ответом до мая и после отъезда графа Путятина из Кяхты прислали ему в Селенгинск уведомление, в котором сообщалось, что у них нет никаких особо важных дел, с Россией, для которых стоило бы такой высокой особе, как посланник, предпринимать трудный и далёкий путь в Пекин. Граф Путятин отправил китайцам соответствовавший их уведомлению ответ и продолжал путь по Забайкалью на Шилкинский завод, откуда вместе с генерал-губернатором поплыл по Амуру. В Айгуни, принимая поздравление амбаня с приездом, граф Путятин спросил его, не получены ли на имя его какие-либо бумаги из Пекина, и, узнав, что нет, продолжал путь далее к устью реки Амура. Генерал-губернатор возвратился в Зейский пост и здесь остался ожидать прихода войск и переселенцев, назначенных на реку Амур. В начале 1857 года императором было утверждено заселение левого берега Амура; поэтому весной переселенцы Амурского конного казачьего полка были двинуты вниз по Амуру и под личным наблюдением генерал-губернатора заняли его левый берег от Усть-Стрелки до щёк Малого Хингана. Кроме того в устье Зеи стали лагерем 13-й линейный батальон и дивизион легкой батареи. В навигацию 1857 года в Николаевск пришло семь иностранных кораблей: "Беринг" и "Messenger Bird" из Бостона, шхуны "Люиз-Перо" и "Камчадал" из Сан-Франциско, барк "Baru nam" и шхуна "General-purse" из Гонгконга и барк "Оскар" из Гамбурга. В эту же навигацию в первый раз из низовьев Амура на пароходах "Амур" и "Лена" в Забайкалье было доставлено незначительное количество товаров.

Между тем граф Путятин близ селения Михайловского был встречен контр-адмиралом Козакевичем на пароходе "Надежда" и вместе с ним продолжал плавание до Николаевска. Пробыв здесь несколько дней в ожидании парохода "Америка", отводившего транспорт "Байкал" в залив Де-Кастри, а "Иртыш" в Императорскую Гавань (для возобновления нашего Константиновского поста) {Это последнее обстоятельство весьма важно в том отношении, что тогда уже начали убеждаться в справедливости моих представлений, что нам отнюдь не следует ограничиваться левым берегом Амура и непременно иметь за собой бассейн реки Уссури с его побережьем до корейской границы.}, граф Путятин, на том же пароходе, в сопровождении тендера "Камчадал", направился к берегам Китая. 14 июля он открыл залив Ольги и, отправив оттуда тендер "Камчадал" с лейтенантом Рудановским на остров Сахалин, проследовал далее в корейский порт Гамильтон. Тендер "Камчадал" подойдя к селению Кусунай (48° северной широты) и высадив здесь на шлюпках с 15 человеками лейтенанта Рудановского, возвратился в Николаевск. Рудановский поставил в устье Кусуная пост и затем, отправившись на шлюпках вдоль западного берега Сахалина, поздней осенью прибыл в Николаевск.

Между тем граф Е. В. Путятин из порта Гамильтон пошёл в Печитлийский залив и 24 июля достиг реки Пей-хо, вошёл здесь в сношение с китайскими властями, которые после различных отговорок 12 августа приняли от него пакет с обещанием доставить ответ в Печили. После этого пароходо-корвет "Америка" отправился в Шанхай за бумагами, ожидавшимися из России, и оттуда вернулся в Печили, где 4 сентября Е. В. Путятин получил подобный же первому неудовлетворительный ответ от китайского правительства. В то же время из Пекина было послано письмо нашему Сенату, в котором китайцы жаловались, что Е. В. Путятин, несмотря на дружеское их отношение к России, решился, вопреки трактатам, проникнуть в Печили, закрытый для европейцев. В письме говорилось, что, несмотря на то, что более подходящим местом для переговоров является Кяхта, китайское правительство тем не менее выслало своих чиновников в Печили, но граф, передав свои требования, ушёл за ответом в Шанхай. Рассматривать вопрос об Амуре в Шанхае, по мнению китайцев, было неудобно, ибо для этого у них на Амуре есть уполномоченный, главнокомандующий войсками в Маньчжурии, к которому и следует обращаться для переговоров по этому предмету, а поэтому китайское правительство и просит отозвать графа Путятина из Шанхая. Лист этот с донесением от графа Путятина о его неудавшейся попытке проникнуть в Пекин через Печили и об открытии переговоров в Шанхае были получены в С.-Петербурге в конце 1857 года, во время пребывания там Н. Н. Муравьева.

Вследствие этих донесений графа Путятина и письма от китайского правительства было решено: предоставить ему, не касаясь вопроса об Амуре, домогаться от китайцев только тех преимуществ для России, какие получат другие нации. Это распоряжение было послано графу Путятину через Суэц в Шанхай с особым курьером -- адъютантом генерал-губернатора Н. Н. Муравьёва -- подполковником Мартыновым. Переговоры же о границе нашей с Китаем на востоке решено было возложить на генерал-губернатора Муравьёва, о чем и было уведомлено китайское правительство. По этому случаю Пекинскому трибуналу внешних сношений был послан лист, в котором указывалось, что все действия русских на реке Амуре производятся с утверждения высшего русского правительства и что сам генерал-губернатор был вызван в Петербург государем и получил лично от него приказания. Поэтому, если китайское правительство желает покончить с Амурским вопросом, то может обращаться к генерал-губернатору Восточной Сибири Муравьёву, как к уполномоченному.

Китайское правительство, усматривая, что мы основанием наших постов в низовьях Амура и на побережье Приамурского края сознали, наконец, наши права на него и видя, что, начиная основывать военные поселения по берегам реки, мы принимаем уже решительные меры к прочному водворению в этом крае и не желаем делать ни уступок, ни замедлений, прислало сказать, что "из возникших недоразумений не приходится ему разрывать с нами двухсотлетнюю дружбу".

Генерал-губернатор, вернувшись в Иркутск из С.-Петербурга в конце февраля 1858 года, послал в Ургу кяхтинского пограничного комиссара для подробнейшего объяснения с китайскими властями в духе упомянутого листа Сената. В отношении же поселений на левом берегу Амура Николай Николаевич велел предупредить ургинских правителей, что этот берег, а равно и берега Уссури будут заселяться наступающим летом {Факт заселения берегов Уссури весьма знаменателен тем, что высшее правительство и генерал-губернатор Муравьёв признали, наконец, всю важность и необходимость для России Приуссурийского края, то-есть согласились с основательностью моих постоянных об этом представлений и постоянных, как мы видели, отчаянных и ревностных стремлений и действий Амурской экспедиции, которой одной, можно сказать, Россия и обязана приобретением этого края.}, что эти действия ничего враждебного по отношению к Китаю не содержат, а, напротив, клонятся к общей пользе обоих государств.

В то же время генерал-губернатор отправил из Иркутска к устью Зеи чиновника Кочетова, поручив ему, между прочим, когда, тот будет в Айгуни, на вопрос амбаня (губернатора) о том, где Муравьёв, отвечать, что Н. Н. Муравьёв прибудет на Амур, как только откроется навигация, но что не может долго останавливаться в нашем посту в устье Зеи; ибо должен спешить в Николаевск, и что если они желают с ним переговорить, то это удобнее сделать при его возвращении из Николаевска. Предупреждение это Н. Н. Муравьёв счёл необходимом сделать, во-первых, в надежде получить в Николаевске известие от графа Путятина, а во-вторых, чтобы показать китайцам, что с его стороны нет особенного стремления к ведению с ними переговоров, ибо он и сам очень хорошо понимал, где должна итти наша граница, и обставлял ее уже постами. Одним словом, Муравьёв решился действовать в духе Амурской экспедиции.

Николай Николаевич, переехав в апреле по льду через Байкал, продолжал дальнейший путь до Сретенска. Оттуда в сопровождении архиепископа Иннокентия 26 апреля он во время ледохода поплыл по Амуру на особых баржах с двумя вооружёнными катерами. Не доходя устья Зеи, в станице Бибикова, Н. Н. Муравьёв был встречен чиновником из Айгуни, который просил его подождать некоторое время приезда цицикарского главнокомандующего (дзянь-дзюня), назначенного уполномоченным при переговорах о разграничении. 5 мая генерал Муравьёв прибыл в Усть-Зейскую станицу, куда на другой день приехал айгунский амбань (губернатор) Дзираминта; он сообщил, что цицикарский главнокомандующий и уполномоченный уже прибыл из Цицикара в Айгунь и просит генерала хотя бы на несколько дней отсрочить свое плавание, чтобы иметь возможность переговорить с ним о разграничения. Это дело, по его словам, крайне заботит их правительство. При этом амбань намекнул генерал-губернатору, что он во всём успеет и всё сделает. В заключение амбань просил назначить местом для переговоров город Айгунь и приглашал туда Николая Николаевича к себе на обед. Генерал-губернатор согласился как на то, так и на другое, тем более, что амбань посещал его уже два раза.