Вслед за этим 15 февраля пришла из Аяна первая зимняя почта, отправленная оттуда 20 ноября. С этой почтой я получил как из Иркутска (от 15 сентября), так и из Петербурга (от 4 июля) приказание: "Не распространять исследований далее земли гиляков, обитающих по Амурскому лиману и в окрестностях Николаевска, и стараться через гиляков вступать в торговые сношения со старшинами сопредельного с ними населения".

В ответ на это я писал Н. Н. Муравьёву:

"1) Пограничный вопрос ныне разъясняется, и вековые заблуждения, будто бы Приамурский край составляет китайские владения, начинают рассеиваться. Теперь мне совершенно понятно, почему Китай не признаёт этот край своей территорией и оставляет его без всякого надзора: он строго держится трактатов 1689 и 1721 годов и потому не считает этот край своим.

"2) По сведениям, полученным от местного населения, выясняется также и самый главный здесь вопрос -- морской: существование на берегу Татарского пролива закрытых бухт, связанных с реками Амуром и Уссури внутренними путями, почти неоспоримо. Такие бухты важны для нас в политическом и экономическом отношении, потому что льды и туманы, царствующие в Охотском море, а также климатические и географические условия его берегов, равно как и берегов Камчатского полуострова, не представляют возможности основать в этих местах надлежащего и полезного для нас порта.

"3) Озеро Кизи, залив Нангмар {Де-Кастри. (Прим. ред.).} и река Уссури представляют для нас важные пункты в морском отношении.

"4) При настоящем состоянии Приамурского и Приуссурийского краев нельзя оставлять их без бдительного надзора и правительственного влияния, а потому при действиях наших здесь нельзя ограничиваться теми только лишь паллиативными мерами, которые мне предлагаются к руководству, так как при таких мерах мы легко можем потерять навеки для России этот важный край!

"Вот те убеждения, которые понуждают меня действовать здесь, как Вы изволите усмотреть из вышеизложенного содержания моего письма, сообразно встречаемым мною обстоятельствам. Уповаю, что ввиду этого Вы дадите мне надлежащие средства для достижения упомянутой важной цели и разрешите мне:

"а) Занять селение Кизи и залив Нангмар как ближайшие к Николаевску пункты, из которых легко наблюдать за иностранными судами, плавающими в северной части Татарского пролива, и для исследования его берегов к югу до границы с Кореей.

"б) Разрешите послать особую экспедицию для исследования реки Уссури и близ её устья, в селении Гольды, оставить на зимовку офицера с целью ознакомления с путями, ведущими с этой реки к морю, и наблюдения за временем и обстоятельствами, сопровождающими закрытие и вскрытие как реки Уссури, так и южного колена Амура.

"в) Для проверки настоятельных слухов о поселении беглых русских, ныне уже распространившихся между командами и дурно действующими на них, послать на вооруженной шлюпке вверх по Амуру офицера, с тем, что если эти слухи окажутся справедливыми, то офицеру тому постараться достигнуть селения этих русских и объявить им, что они поступают под моё начальство и обязаны нам содействовать, за что все их прежние поступки будут прощены государем.

"г) В настоящую навигацию для подкрепления моей команды, состоящей ныне из 56 человек, прислать, по крайней мере, 50 человек хорошего поведения при двух офицерах и распорядиться, чтобы к навигации 1853 года была прислана из Кронштадта в мое распоряжение одна паровая шхуна".

Донося о всём этом генерал-губернатору, я вместе с тем, в частном письме к нему, между прочим, писал:

"Долгом моим считаю предварить Вас, что, сознавая тяжкую лежащую на мне нравственную ответственность за всякое с моей стороны упущение к отстранению могущей произойти потери для России этого края, я во всяком случае решился действовать сообразно обстоятельствам и тем сведениям, которые ожидаю получить от Чихачёва и Бощняка. Надеюсь, что, при патриотической преданности Вашего превосходительства этому делу, государь император милостиво воззрит на таковые мои поступки, происходящие единственно от преданности моей и моих сотрудников к благу Отечества".

Двадцать второго марта лейтенант Бошняк совершенно больной возвратился с острова Сахалина в Николаевск и донёс мне, что, проехав по лиману до мыса Лазарева и переправившись здесь через пролив на Сахалин в селение Погоби, он направился вдоль берега на юг. Проехав этим путём около 30 вёрст, он достиг речки и гилякского селения Уанды {На современных картах река называется Венга или Уанги. (Прим. ред.)}. Отсюда, проехав по тому же направлению около 20 вёрст, он прибыл на выдающийся в море низменный и тундристый мыс Лах, к востоку от которого лежат четыре небольших озера; широта этого мыса, по его наблюдениям, 51°45'112.