Отсюда, естественно, снова оживился интерес к амурской проблеме и ее разрешению в желательном для России смысле. Амурским вопросом заинтересовался Николай I. В 1846 году по его распоряжению Российско-Американской компанией в Амурский лиман был послан бриг "Константин". Командиру его, поручику Гаврилову было вменено в обязанность удостовериться, могут ли морские суда входить в Амур, ибо в этом заключалась вся важность вопроса для России.

Со своей стороны Компания указывала, что имеются "положительные" известия о недоступности низовьев Амура не только для кораблей, но даже для мелкосидящих шлюпок. Правление Компании предлагало Гаврилову, как только встретятся мели, остановиться, стать на якорь и дальше не итти из опасения погубить судно. Кроме того, от него требовалось во-время вернуться в колонию, то-есть в Русскую Америку, и снабдить продовольствием промышленников на Курильских островах. В общем на все это Гаврилову предоставлялось мало времени, в течение которого дать требовавшийся ответ было очень трудно. Гаврилов, дойдя до первых мелей (приблизительно на широте мыса Петх), стал на якорь, а сам на байдарках отправился к устью Амура. Дойдя до мыса Тебах, Гаврилов установил, что в устье Амура нет никаких китайских военных сил и флота, которые, по сведениям Министерства иностранных дел, содержались там китайским правительством. Однако за краткостью времени Гаврилов не смог выполнить поставленной перед ним задачи и вернулся обратно в Аян. В своём рапорте председателю Главного правления Компании адмиралу Ф. П. Врангелю он сообщил, что из его наблюдений "нельзя делать каких-либо заключений об устье реки Амура и ее лимане, до какой степени они доступны с моря". Вместе с тем на приложенной к рапорту карте он показал преграждавшие вход в реку мели и банки с глубинами от 0,5 до 1 м, а в лиман -- пятифутовую банку. Под 52°46' северной широты им была показана пересекавшая лиман в широтном направлении отмель, соединявшая Сахалин с материком. Таким образом, хотел того или нет Гаврилов, но он дал неправильные сведения, подтверждавшие мнение Крузенштерна о недоступности устьев Амура с севера через лиман и Лаперуза и Браутона о том, что Сахалин -- полуостров, соединённый с материком перешейком.

Ф. П. Врангель, докладывая Николаю I об исследованиях Гаврилова, писал, что Компания выполнила данное ей поручение, установив недостаточность обнаруженных глубин для плавания морских судов в Амурском лимане, что Сахалин -- полуостров и что, таким образом, река Амур не имеет никакого значения для России. Николай не имел оснований не верить Лаперузу, Крузенштерну, Гаврилову и наложил резолюцию: "весьма сожалею, вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить". После этого министр иностранных дел К. В. Нессельроде сообщил Ф. П. Врангелю о том, что дело об Амуре надо навсегда считать законченным и всю переписку (дабы не вызвать нежелательных осложнений с Китаем) хранить в тайне.

Вскоре после этого состоялось решение Особого комитета под председательством Нессельроде, по которому южную границу России с Китаем, в соответствии со сведениями, полученными от академика А. Ф. Миддендорфа, следовало провести "по южному склону Станового и Хинганского хребтов (здесь Миддендорф видел пирамиды из камней, принятые им за китайские пограничные знаки) до Охотского моря и Тугурской губы и отдать... навсегда Китаю весь Амурский бассейн".

Казалось, все было кончено. Однако на исторической сцене появился молодой, мало кому известный в то время морской офицер, Невельской. Он дал новый ход событиям; именно он, а не Муравьёв, обнаружил новые факты, которые в силу своей неопровержимости заставили правительство изменить свою точку зрения в Амурском вопросе, разрешив его в смысле, благоприятном для России.

Невельской был одним из образованнейших офицеров в русском флоте того времени. Поступив шестнадцатилетнем юношей (он родился 25 ноября 1813 года) в морской корпус, Невельской был выпущен из него 21 декабря 1832 года во флот мичманом и с тех пор ежегодно плавал на разных кораблях, главным образом, в Балтийском и Северном морях, а также в Средиземном и Белом, куда он совершал переходы на кораблях из Кронштадта и в Кронштадт и, по отзывам своих товарищей и начальников, изучил в совершенстве морское дело.

15 июня 1846 года Г. И. Невельской был произведен в капитан-лейтенанты и начал сразу же добиваться назначения в воды Тихого океана. Нужно сказать, что еще во время пребывания в корпусе ему стали известны соображения Петра I о важном значении Амура и его устья для России. Невельской заинтересовался амурской проблемой, изучил всю относившуюся сюда литературу и пришел к выводу, что такая большая река, как Амур, не может бесследно теряться среди песков, как бы велики те ни были, что из Амура должен существовать выход в море, доступный и для судов с большой осадкой. С другой стороны, и, соображения посетивших Татарский пролив и Амурский лиман Лаперуза, Браутона, Крузенштерна и Гаврилова о существовании перешейка между материком и Сахалином казались ему неубедительными, поскольку никто из них не пересекал ни с севера на юг, ни с востока на запад. В общем всё было противоречиво, двусмысленно, недоговорено. Нужны были новые, вполне достоверные факты, а такими Невельской не располагал. Добывать их надо было самостоятельно. Для осуществления своей мечты он и стал проситься на Дальний Восток.

Старания его увенчались успехом, и Невельскому было поручено командование транспортом "Байкал", на котором в Петропавловск Камчатский следовало доставить ряд грузов военного назначения.

С готовыми идеями и планом изучения устьев Амура Невельской, получив назначение, обратился к тогдашнему начальнику Главного морского штаба князю А. С. Меньшикову и просил разрешения по прибытии на Камчатку отправиться на "Байкале" в Амурский лиман для описных работ.

Меньшиков, сославшись на уже состоявшееся постановление Особого комитета о передаче Амура Китаю и на тот факт, что опись его как китайской реки "повлечет нежелательную для министра иностранных дел Нессельроде неприятную переписку с китайским правительством", отказался дать такое разрешение, отметив, что кредиты Невельскому отпущены только на год и что поэтому, прибыв в Петропавловск осенью 1849 года, он не будет иметь ни времени, ни средств для осуществления своих предложений.

Одновременно, по совету Меньшикова, он обращается к незадолго перед тем назначенному генерал-губернатором Восточной Сибири Н. Н. Муравьёву, в ведении которого находились порты Тихого океана. В разговоре с Муравьёвым Невельской повторил ему свои соображения, уже изложенные Меньшикову. Муравьёв сочувственно отнесся к его планам и идеям, но помочь отказался, мотивируя тем, что все убеждены в недоступности Амура с моря, что в этом убедили и Николая I, который даже сказал: "для чего нам эта река, когда положительно уже доказано, что входить в ее устье могут только одни лодки".

Однако Невельской в словах Меньшикова о недостатке времени и средств усмотрел для себя выход: надо было выиграть время для экономии средств и, следовательно, напрячь все усилия, чтобы добиться скорейшего выхода в плавание находившегося тогда еще на стапелях в Гельсингфорсе "Байкала". Невельской добился того, что судно гораздо раньше срока было спущено на воду и 20 июля уже пришло в Кронштадт. Он вновь докладывает изумленному такой быстротой Меньшикову о готовности судна к плаванию и снова умоляет дать ему просимое разрешение для исследований и описи Амурского лимана, или, в крайнем случае, даже только юго-западного берега Охотского моря, откуда, если это потребуется, всегда можно будет Официально объяснить, что он был занесен в Амурский лиман течениями и нередкими здесь свежими ветрами. Поддержанный Муравьёвым и министром внутренних дел Л. А. Перовским, он добивается согласия Меньшикова составить проект инструкции.