– Это очень важно! Пожалуйста, задержитесь на секунду! Здесь есть кто-то, кто называет себя Дежурный Пилот? Мне нужен Дежурный Пилот! Вы слышали о таком человеке?

– Да не знаю я такого, не знаю! Прекрати!

Не обращая внимания на ее крик, Крис протягивает руку и рывком освобождает воротник рубашки. Вместе с пуговицами в его кулаке зажат уже знакомый нам камень застывшего стекла. Лопнувшая цепочка повисла между пальцами.

– Очень прошу вас, Лиза-Бешеный-Капрал, возьмите это. Времени очень мало. Возьмите и спрячьте, а лучше держите при себе. И никому не показывайте. Я вернусь за ним и расскажу вам все остальное… Поверьте, это чрезвычайно важно! Я вас очень прошу, помогите мне…

Лиза торопливо берет камень, прячет его в карман и, повернувшись, напролом бежит сквозь кусты.

– Потерпи! Я сейчас! – слышен ее удаляющийся крик.

Оставшись один, Крис закрывает глаза и бессильно роняет голову. Но через несколько секунд в кармане его куртки раздается треск и шипение. Это портативная рация. Крис, не открывая глаз, нащупывает и извлекает из кармана небольшой продолговатый прибор.

– Авария, - слабым голосом говорит он, - Местонахождение неизвестно…

13.

Проснулся я от того, что прямо в глаза мне светило солнце. И еще от того, что в уши назойливо лезло чье-то слабое всхлипывание. Вначале я решил, что это обрывок сна, но головная боль и противный вкус во рту живо вернули меня к ощущению печальной реальности. Где же я вчера так нарезался? Начинали, кажется, с майором… Потом были какие-то молодые ребята в форме. Полиция? Вроде бы нет… Потому что была еще музыка. Там я, наверное, и продолжил. С кем и что пили дальше, вспомнить пока не представлялось возможным. Ладно, узнаем по рассказам очевидцев. Что я вытворял вчера? Хорошо вел себя или плохо? Стыдно, доктор…

Всхлипывание сменилось носовым шмыганьем, а потом просто редкими вздохами. Ага, вот, видимо, плоды моих действий. Фортуна ведет себя жестоко, предлагая их мне прямо с утра на больную голову. Впрочем, это стиль воспитания… И нечего держать глаза закрытыми, господин Крис Лер, вы уже проснулись, пожалуйте-ка к наказанию!

Я открыл глаза, увидел вершины деревьев, крышу «УАЗа» и ощутил под головой что-то мягкое. Головокружение заставляло ветки танцевать вокруг меня, но теперь я уже мог приказать им остановиться. Машина стояла удивительно криво, почти посреди поляны. Ну, хоть доехать смог, уже неплохо. Неужели я в таком виде сел за руль? Нет, наверное, меня кто-то привез сюда.

Лиза молча сидела у погасшего костра, обняв колени руками и положив на них голову.

– Лиза? – негромко позвал я.

Она быстро вскинула голову. Зареванное лицо заставило меня почувствовать себя палачом.

– Сильно я вчера?

– Что…сильно? – со странной интонацией спросила она.

Та-ак… Значит, провал памяти скрывает много всего интересного.

– Напился… Напился, возможно, обидел кого-то, свалился, храпел, не пошел на работу… - пробормотал я какое-то антиалкогольное стихотворение.

– Напился? – удивление в ее голосе, похоже, мастерски подделано.

– Ох-ох-ох... Напился, Лизонька, напился… - я начал подниматься и сел, потирая голову.

Тут Лиза сделала нечто непонятное. Она вдруг порывисто вскочила, обхватила меня за плечи и опрокинула обратно.

– Лежи! Тебе нельзя вставать!

– Почему? – осторожно спросил я.

– Потому… Потому что я ничего не понимаю! Куда ты вчера делся? – вдруг быстро спросила она.

– Ну, куда может деться пьяный человек… - я стал размышлять вслух, - Завалился в канаву. Ушел в гости, где и остался. Отправился на поиски приключений и нашел их. Познакомился с патрульной группой и заночевал в камере. Что-то из этого списка, Лиза.

– Ты что… Ты ничего не помнишь? – тихо и серьезно спросила она.

– Лиза, алкоголь характерен тем, что пробуждает в человеке некоторые древние инстинкты. Например, агрессию… - я осторожно прощупывал память.

Лиза встала и исчезла из поля зрения. Некоторое время я блуждал в паутине воспоминаний, а затем увидел над собой пакет апельсинового сока.

– Пить хочешь? – спросила Лиза.

Человеческая ярость слепа, а вот расчетливость ужасна. Если она предлагает мне помощь, то либо я никого не обидел, либо обидел не ее, либо осужденного решили привести в чувство, чтобы казнь была интереснее.

– Хочу, Лиз, - согласился я, снова поднимаясь, - Сейчас я попью, покурю и ты обстоятельно расскажешь мне, что я вчера вытворял. Хорошо?

Тут Лиза сделала вторую странную вещь. По-моему, ей следовало бы фыркнуть что-нибудь о том, чтобы я спросил об этом у своих собутыльников, если уж надрался, как свинья, но она просто сказала:

– Да уж… Вытворял…

Я молча отвинтил пробку и стал пить вкусный сок, нашаривая в кармане пачку сигарет. Через минуту, вдохнув ароматный дым, я пришел в себя окончательно. Лиза, очевидно, больше не собиралась плакать, она достала зеркальце и принялась наводить красоту.