— Нигде. Дома сидел. К нему пришли, ему пригрозили, и он послушно испугался. Кто, что и как, там сейчас разбираются, но работать он будет.

— Да? Ему, значит, пригрозили, меня, значит, вывели из строя другим способом, а на двух других просто не обратили внимания. Кто-то очень неплохо осведомлён о состоянии дел на станции.

— Я пришёл к тем же выводам. Отдохнула? Полетели дальше?

Дальше было проще. Настолько, что Мика даже сказал, что может, и часа за четыре доберёмся. Я внимательно прислушивалась к его рекомендациям, без возражений отдав ему главенствующую роль в нашем тандеме. Он не только обучал меня правильно двигаться, но ещё и настороженно следил за окружающей обстановкой, и отвечал за выбор направления движения. Сама я потеряла всякое представление о нашем расположении в пространстве, уже после пятого поворота. Зато, как только движение перестало требовать постоянных дополнительных интеллектуальных усилий, путешествие превратилось в довольно скучное мероприятие. Из соображений безопасности, мы даже почти не разговаривали. Так, перебрасывались иногда тихими, краткими репликами. Хотя чем дальше, тем хуже мне удавалось представить, что где-то там, впереди, нас могут поджидать страшные злодеи. Громадные кожухи, которые прикрывали станционное оборудование, разделялись длинными узкими проходами-каньонами, всё однообразие стенок которых лишь изредка прерывалось дверями и внешними точками ввода-вывода-контроля данных. Кстати, на одной из них я опробовала подсунутый Отшельником презент, оказавшийся недлинной палочкой, заострённой с одного конца и имевшей кнопку на другом. Без видимого результата.

А примерно через час пути, течение времени в этом однообразном пространстве тоже удавалось отслеживать с трудом, Мика объявил привал и отдых.

— Перекусить хочешь? — спросил он, ловко вскрывая очередную дверь, мимо которой, на этот раз, мы не пролетели. — А то я забегался и забыл поесть.

— А есть что? — оживилась я, моментально почувствовав всплеск интереса к происходящему. Нет, голодна я не была: успела перекусить у Кеми, но мне была интересна сама возможность добыть что-либо съестное в этом странном месте.

— Теоретически есть. Это, — произнёс он, открывая дверь в помещение, одна стена которого представляла собой бесконечные ряды небольших дверок, — изнанка нашей станционной кухни. Точнее, одна из точек доступа к продуктовым складам.

— Ой, сколько их тут, — удивлённо протянула я, рассматривая ярусы продуктовых ячеек.

— 777. Кто-то из проектировщиков явно верил в магию чисел, — Мика усмехнулся, закрыл за нами дверь, и продолжил, уже не понижая голоса. — Особенно если учесть, что 666-ая отведена строго под соль.

— Потому-то у нас время от времени и случаются недо- и пересоленные обеды. Вот так и поверишь в мистику и древние дурацкие приметы.

— Ничего подобного. Это здесь совершенно ни при чём, — Мика картинно и возмущённо вскинул брови. — Просто припомни хоть один продукт, использующийся так же часто как соль. Вот от интенсивного использования эта ячейка и ломается чаще других.

Я деликатно умолчала, что зачастую не имею ни малейшего представления, из чего состоит то, что я ем. Нет, маркировку к каждому блюду, на которой указан точный состав и калорийность никто не отменял, но я предпочитаю загонять всё это в память компьютера, а потом тупо следовать его рекомендациям по сбалансированному питанию.

— Только здесь исключительно сырые ингредиенты. А, между прочим, приготовление пищи, в земной культуре, традиционно женская обязанность, — с намёком произнёс он.

— А их добыча — традиционно мужская. Ты имеешь представление, как их можно безболезненно вскрыть? Похоже, тут нужно знать коды доступа к каждой ячейке.

На всех дверцах, кроме сенсорной управляющей панели, имелся ещё и десяток кнопок с цифрами — дублирующая механическая система для аварийного доступа. Я с такими уже сталкивалась, не помню где, но что видела — точно.

— Без проблем. Правой рукой одновременно нажимаешь единицу и девятку, а левой, в это же время, надавливаешь на левый верхний угол дверцы.

Он продемонстрировал — дверца послушно распахнулась. Внутри оказалось что-то сухое и сыпучее. Зёрнышки какие-то. И что, это мы тоже едим?! Словно издеваясь, Мика повторил свой вопрос. Хотя почему словно? Точно издевался. Шутник.

— Ну что, сможешь сварганить из этого что-то съедобное?

Я мрачно на него посмотрела и тем же способом открыла ближайшую к себе дверцу. Мне, можно сказать, повезло. С некоторым напряжением в продолговатом оранжевом овоще удалось опознать морковку (на картинках она выглядела как-то иначе). А ещё, я вспомнила, что её, кажется, можно есть сырой. Точно можно, я же видела в меню пункт: «Салат из сырой моркови». И торжественно вручила одну Мике, со словами:

— Ты же у нас кролик? Вот и грызи.

Он со всех сторон оглядел предложенный овощ, и немало не сомневаясь в съедобности предложенного, с аппетитом им захрустел. Понаблюдав за ним пару минут, я взяла ещё одну морковку и попробовала её куснуть. Твёрдая. Но на вкус ничего, сладкая. А когда после нескольких проб и ошибок в одной из ячеек оказались апельсины, жизнь показалась прекрасной и удивительной. Дисциплинированно подобрав за собой очистки и огрызки, мы снесли их в обнаружившийся в самом конце длинного помещения, утилизатор. Мой ушастый друг здесь неплохо ориентировался.

— Похоже, ты здесь раньше уже здесь не раз бывал, — начала я, не сильно надеясь на ответ. Уж слишком о многом предпочитал умалчивать мой драгоценный кавалер.

— Не раз, — тем не менее, легко согласился он, и продолжил: — Контроль за качеством хранения поступающих на станцию продуктов и прочими санитарными нормами, является частью моих служебных обязанностей.

— И что, ты каждый раз сюда спускаешься и лично всё проверяешь? Это же нерационально! — не на шутку удивилась я и, пристроившись рядом, привычно ухватилась за его бицепс. Ну и что, что мы сейчас не идём, а парим в невесомости, всё равно привычно.