Шрифт:
Совершенно прав В.В. Познер, делая вывод, что «… всякое общество, всякая социальная система обязательно реагирует на то, что им кажется опасным. Система совершенно индифферентна к той деятельности, которая не воспринимается ею как угроза. И чем система крепче, чем более она в себе уверена, тем менее она опасается угроз и, следовательно, менее репрессивна» [6] .
За исключением крайне незначительного числа групп и организаций, имевших криминальный характер и выдававших себя за религиозные для сокрытия истинных целей, в основной своей массе новые религиозные движения не представляли никакой угрозы для российского общества и государства. В девяностые годы они могли восприниматься в качестве определённой опасности только для традиционных религиозных объединений, у которых они «переманивали» часть последователей.
6
Познер В. В. Прощание с иллюзиями. — М.: Астрель, 2012. — С. 83.
С религиоведческой точки зрения, новые религиозные движения уже в конце девяностых годов прошлого века перестали представлять реальную угрозу также и для традиционных религий. Однако традиционные религиозные объединения, прежде всего наиболее крупная и влиятельная Русская Православная Церковь, оказали мощную лоббистскую поддержку антикультизму.
В нашей стране антикультизм использовался и используется не столько «по прямому назначению», для борьбы с новыми религиозными движениями, сколько для дискредитации политиков, государственных служащих и журналистов, отстаивавших принципы свободы совести и равенства религиозных объединений перед законом. Тех, кто ссылался на Конституцию России и законодательство, не соглашался на предоставление особых привилегий традиционным религиозным организациям и ратовал за права религиозных меньшинств, антикультисты шельмовали и объявляли «сектозащитниками».
В течение относительно короткого периода после того, как Русскую Православную Церковь возглавил Патриарх Московский и всея Руси Кирилл (его интронизация состоялась 1 февраля 2009 года), произошла «зачистка» ряда государственных структур, в том числе Министерства юстиции России, от государственных и муниципальных служащих, руководствовавшихся принципом равенства религиозных объединений перед законом. А антикультисты значительно укрепили свои позиции и получили широкое поле деятельности.
Главным успехом антикультового движения в России стало растущее влияние антикультизма на государственно-конфессиональные отношения [7] .
7
Основные причины этого явления рассмотрены, в частности, в моей статье, подготовленной в 2009 году, см.: Иваненко С. И. Религиоведческие аспекты изучения антикультового движения и его воздействия на государственно-конфессиональные отношения, http://www.religiopolis.org/archive/22-ivanenko.html.
Усиление влияния антикультизма на государство стало особенно заметным в 2009 году и последующий период. По сути дела, антикультисты и их концепции стали доминировать в государственных структурах, занимающихся разработкой и осуществлением конфессиональной политики.
3 апреля 2009 года председателем Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации был избран Александр Дворкин, известный своими радикальными антикультистскими взглядами.
В мае 2009 года в Санкт-Петербурге прошла конференция наиболее заметной в Европе антикультисткой организации «Европейская федерация центров по исследованию и информированию о сектантстве» («F'ed'eration Europ'eenne des Centres de Recherche et d'Information sur le Sectarisme», сокращённо ФЕКРИС). Эта некоммерческая ассоциация была образована 30 июня 1994 года в Париже, она действует в соответствии с французским законодательством, членами ассоциации являются 22 антисектантских центра из 15 стран [8] .
8
В России ФЕКРИС представляет «Центр религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского», возглавляемый А. Дворкиным, http://www.fecris.org/l.
Состоялись выборы руководящих органов, президентом ФЕКРИС стал Томас Джеффри Саквилль — бывший первый заместитель министра внутренних дел Великобритании, а вице-президентом — А. Дворкин.
Заместитель Министра юстиции Российской Федерации А.М. Величко выступил на конференции с докладом «Возможности координации европейского и российского опыта в противодействии тоталитарным сектам», а Министр юстиции А.В. Коновалов специально приехал на конференцию из Москвы и провёл встречу с руководством ФЕКРИС [9] .
9
См.: пресс-релиз «Российской ассоциации центров изучения религий и сект», 21 мая 2009 года, официальный сайт Информационно-консультационного центра св. Иринея Лионского, http://www.iriney.ru/sects/theory/024.htm.
Эти факты свидетельствовали о стремлении руководства Министерства юстиции Российской Федерации опереться в своей законотворческой деятельности и практической работе на опыт зарубежных и отечественных антикультистов.
Можно констатировать, что с 2009 года и до настоящего времени антикультисты выступают неформальными авторами (или соавторами) концептуальных подходов к решению проблем взаимоотношений государства и религиозных объединений. Зачастую антикультистская мифология побуждает правоохранительные органы возбуждать и расследовать дела против новых религиозных движений, а суды выносить неправосудные решения.
При этом важно учитывать, что, по свидетельству некоторых российских «борцов с сектами», в современной России нет сформировавшегося и консолидированного антикультового движения. Так, Михаил Вершинин (Самара), социальный психолог, проводящий тренинги «по консультированию пострадавших от деятельности деструктивных культов», в очерке «Антикультовое движение в России», написанном в сентябре 2011 года, утверждает, что единого антикультового движения в стране нет, есть несколько больших групп специалистов и одиночек, каждый из которых пытается решить проблему культов своим единственным правильным способом. Даже у Русской Православной Церкви нет единого антикультового блока. Есть большая группа специалистов, объединившаяся под руководством А.Л. Дворкина и менее крупная группа специалистов под руководством О.В. Стеняева. Между ними эпизодически вспыхивают яркие споры и конфликты, а также идёт тихая конкуренция за ресурсы Русской Православной Церкви.