— То есть не тот я человек, что ли?

— Да. Не то чтобы люди имели что-нибудь против тебя лично. В таком положении оказался бы каждый пришелец. Если бы ты сначала поговорил со мной, я бы тоже не полез на трибуну, но хотя бы дал тебе правильный совет, и тогда вместо того, чтобы похоронить идею охотничьего клуба, люди сейчас толковали бы о том, как лучше ее осуществить. Всего-то и надо было поделиться со мной, я бы потолковал с Хэмом Шофшталем, Хэм решил бы, что это его собственная мысль, и ты оглянуться бы не успел, как он уже предлагал бы тебе затеять это дело — охотничий клуб. Уж что-что, а этот городок я знаю как свои пять пальцев. Может, это вообще единственное, что я знаю.

— Ты прав, — огорченно вздохнул Сидни. — Ну что ж, хотя бы я получил кое-какой урок. Тейты — не те, кому должно проявлять инициативу.

— Тейты?

— Да, Брок, вот именно. Тейты. Я как-то ненароком услышал, что именно так нас теперь называют.

— Верно, теперь вы — Тейты. Согласен, это большой шаг вперед.

— Вот именно, старина, — ухмыльнулся Сидни. — Мы так никогда не поладим, а, Брок?

— Не знаю. Не поладим? А что ты разумеешь под „ладить“? От меня ведь не требуется видеть в тебе Спасителя только потому, что ты женился на моей сестре, так? С другой стороны, и ты после женитьбы на Грейс не переменил своего мнения обо мне. Ты считаешь меня надутым индюком, а я считаю таковым тебя, ну и пусть все остается по-прежнему. Мы ведь и так стараемся как можно реже пересекаться, не правда ли? На людях ведем себя прилично, а что еще надо?.. Ладно, я пошел спать. Покойной ночи, старина.

— Покойной ночи.

Брок остановился у двери и с улыбкой посмотрел на Сидни.

— Да, кстати, я, кажется, сказал, что не должен видеть в тебе Спасителя только потому, что ты женился на моей сестре?

— Сказал.

— Ну, так я и не вижу. Я как-то столкнулся с твоей приятельницей. Ну, не совсем столкнулся. Соней ее зовут.

— Соня? Не знаю никакой Сони. А как ее фамилия?

— Да она часто меняет. Но твоя фамилия ей известна. Когда меня ей представили, она сказала: „Ведь вы в родстве с Сидни Тейтом?“ Насколько я понимаю, твой друг Пол Райхельдерфер сказал ей, что ты женишься.

— А, теперь я понимаю. Ты об этой Соне. Что ж, надеюсь ты провел славный вечерок. А ведь это и впрямь роднит нас, а, старина?

— Вне всякий сомнений, — кивнул Брок. — Сейчас она в Форт-Пенне и вроде жаждет повидаться с тобой. Должно быть, вы близко знакомы.

— Очень близко, ночь провели вместе.

— Да? А судя по тому, как она говорит о тебе, я решил, что гораздо дольше.

— Нет, старина, только одну ночь. И пока ты не начал разыгрывать целый спектакль на эту тему, позволь расставить точки над i: это было до знакомства с Грейс.

— Да брось, старина, мне-то что за дело до этого?

— Покойной ночи.

— Третья Южная улица, 411. Это новое заведение.

Сидни промолчал. Он встал, открыл окно и, словно бы про себя, проговорил вполголоса: „Что-то стало здесь попахивать“. Брок по-прежнему стоял на пороге.

— В самом деле? — откликнулся он. — Раньше ничего не чувствовал, разве что в последний год или около того. Покойной ночи, старина.

На сей раз он действительно ушел, и Сидни пришлось выкурить целую трубку, прежде чем он почувствовал, что готов подняться наверх. Грейс чистила зубы. Дверь в ванную была открыта.

— Облажался я, — вздохнул Сидни.

— Ты о клубе?

— Ну да. Братец Брок только что указал мне на мои ошибки.

— А ему-то откуда знать? Он сам только и знает, что ошибается.

— Спасибо, Грейс.

— А то я не знаю, что, стоит вас оставить вдвоем, вы ведете себя точно дети. Ну, что тебе до него? Ему бы только подколоть тебя.

— Знаю, но отвечать как-то надо? Я вообще-то умею держать себя в руках, но он — словно овод.

— Слушай, ты ведь на мне женился, а не на нем или ком-нибудь еще из Колдуэллов, верно? Вовсе не обязательно видеться с ним.

— Ну да, — кивнул Сидни.

Грейс закончила вечерний туалет, скользнула в кровать, а Сидни, раздеваясь, продолжал:

— Но вообще-то он кое-чему меня научил. Другое дело, что мне и самому следовало бы это знать. Отныне… отныне все будет идти так, как и шло раньше. Сегодняшний вечер — исключение.

— О чем это ты? — спросила Грейс.

— Мы всегда жили собственной жизнью, ни в чьи дела не вмешивались и от своих, как правило, посторонних держали подальше. Сегодня вечером я допустил оплошность — предложил что-то свое. Но если эти люди, наши гости, люди, которых мы знаем лучше других и чаще, чем других, видим, если они выказывают такое равнодушие к предложению только потому, что оно исходит от меня, — так какого черта мне вообще о них думать?

— Ты прав.

— Знаешь, иногда мне то одно приходит в голову, то другое, что могло бы пойти на пользу Форт-Пенну или сделать жизнь наших друзей чуть интереснее. Я подумывал даже заняться политикой…

— Правда? Ты никогда мне об этом не говорил. Хорошо, однако, что ты отказался от этой мысли.

— Да так, между делом. Все знают, что я честный человек, взяток не беру…

— Знаешь, Сидни, те, кто берет взятки, не любят тех, кто их не берет, особенно в политике. Это мне отец сказал. Извини за плагиат.