Очень модная некогда книга Джона Стейнбека называется «Гроздья гнева». Название красивое, но я, признаться, до сих пор так и не понял сути этой метафоры. Какие гроздья имел в виду Стейнбек?

Метафора гроздья гнева принадлежит не Джону Стейнбеку. Она заимствована им из четырнадцатой главы «Откровений» Иоанна Богослова. Речь там идет о конце света и наказании человечества за грехи. Иоанну привиделись грозные ангелы, которые острыми серпами стали жать свою страшную жатву. Гроздья винограда – поэтический образ. «Ангел… обрезал виноград… и бросил в великий пресс гнева Божия. И истоптаны ягоды… и потекла кровь».

Правда, здесь я должен заметить, что в канонизированном тексте «Апокалипсиса» сказано: «ангел обрезал виноград и бросил в великое точило гнева Божия». Я же предпочел слово пресс. И вот из каких соображений. В Библию по причине нескольких ее последовательных переводов на разные языки (сначала с древнееврейского и арамейского на древнегреческий, затем на церковнославянский, потом на древнерусский и наконец на современный русский) вкралось слишком много ошибок переводчиков, которые зачастую попросту искажают первоначальный смысл великой книги. Слово точило сейчас используется не в своем исходном смысле. Теперь так называют брус для заточки инструментов. Но вспомните слово подтачивает. Корень – ток- непосредственно связан с течь, теку. Вспомним поговорку: «Вода камень точит». В одном из древнейших индоевропейских языков – авестийском – слово taka значило «ток, течение». Словарь Даля для глагола точить указывает значение «испускать струю или капли, лить». Поразмыслив, можно догадаться, что слово точило когда-то обозначало приспособление, которое заставляло что-нибудь точиться, истекать. То есть тот самый механизм, который мы сегодня называем словом пресс.

Как-то я услышал от одного заводчика собак очень странное выражение – густопсовая собака. Разве может быть пес псовым? Как объяснить такую тавтологию?

Густопсовая собака – это собака с густой длинной шерстью. И никакого языкового противоречия здесь нет. Дело в том, что само слово пес (или, по крайней мере, то слово, которое дало жизнь этому) наши предки на заре человечества использовали не как название животного, а как качественное определение зверя – «лохматый». Любопытно, что по звучанию оно было близко другому слову, которое несло значение «страж». Например, в древнеиндийском языке pacyati значило «присматривает, следит». Отсюда, кстати, и наши сегодняшние пасти и пастух. Похожим словом обозначали и стадо скота. Короче говоря, ко времени появления праславянского языка все эти значения слились в одно – «лохматый сторож скота», то есть «пес». Кстати, эти животные всегда противопоставлялись другим – хортым – собакам, то есть собакам с короткой шерстью, которые и выглядели иначе, и выполняли совсем другую работу. Считается, что праславянское хъртъ родственно древнегерманским похожим по звучанию словам, и в обоих случаях значит одно и то же – «большая быстрая короткошерстная собака». Если вспомнить, что словом мухортый именуют желтоватую масть животных, то станет ясно, какого она была цвета. Добавлю еще, что именно от хортых собак, которых использовали для охоты и войны, и произошли сегодняшние породы борзых и боевых псов.

Давеча – это когда? Вчера, позавчера? Нельзя ли уточнить?

Давеча – это как раз когда нельзя уточнить. Ну, не помните вы, вчера это было или третьего дня. Значит, на днях, давеча, недавно…

Иногда, чтобы обозначить некую неминуемую угрозу, говорят, что над кем-то навис дамоклов меч. Кто этот Дамокл, чей меч так страшен?

Дамокл – один из приближенных диктатора Сиракуз Дионисия Старшего. А вот меч, который сегодня символизирует угрозу, был не его. Дело обстояло так. Этот самый Дамокл бесконечно завидовал своему патрону и его неограниченной власти. И тогда Дионисий во время одной из пирушек позволил Дамоклу посидеть на своем троне. Тот уселся и даже собирался попрыгать от радости, как вдруг заметил у себя над головой меч, висевший на конском волоске. Так Дионисий Старший хотел показать ту смертельную опасность, которая сопутствует власти. После этого Дамоклу никогда больше не хотелось занять царское кресло.

Случайно услышал, как не очень честного человека, имея в виду его двуличность, назвали двуликим Янусом. Я не припомню такого персонажа ни в сказках, ни в литературе. Кто это? Какой-то двухголовый дракон?

Нет, не дракон. Сказки и литература здесь тоже ни при чем.

Янус – древнеримский бог времени, которого изображали с двумя лицами, обращенными в разные стороны: молодое смотрело вперед, в будущее, а старое было обращено назад, в глубь времен. Кроме того, Янус олицетворял и единство противоположностей – этакая палка, у которой два конца.

Как видите, к двуличности в нашем сегодняшнем понимании Янус не имеет никакого отношения. Для бога времени такое сравнение было бы даже оскорбительным.

Почему сегодня говорят деньги не пахнут? Разве они когда-нибудь пахли?

Деньги не пахли никогда. Именно это и имел в виду римский император Веспасиан, которому приписывается авторство этих слов. Как-то к императору пришел его сын Тит и стал стыдить отца за то, что тот ввел еще один налог, не очень приличный, с его, Тита, точки зрения. Налог был на общественные уборные. Тогда Веспасиан сунул под нос сыну горсть монет и спросил, пахнут ли они. Видимо, ответ непочтительного отпрыска был отрицательным, если латинское non olet pecunia («деньги не пахнут») человечество цитирует до сих пор.

Недавно услышал слово детинец, сказанное по отношению к русским крепостям, и удивился. Есть ли что-то общее у этого слова со словом дитя? Если да, то какая связь между крепостью и ребенком?

Связь самая прямая. В русских крепостях внешние оборонительные укрепления назывались острог, потому что стены их состояли из частокола – остроганных бревен. Во внутреннем же дворе во время осады укрывали малолетних детей. Оттого он так и назывался – детинец. Позже в некоторых диалектах это слово приобрело другое значение – «детская комната».