– Loyalty me lie, моя госпожа, – Дик поклонился ей. – Верность меня обязывает.

Он не помнил, когда эти слова сорвались с губ впервые. Кажется, в споре или очередной размолвке с Джорджем. Они обсуждали смерть короля Ричарда II и захват власти Генрихом Болингброком. Изгнанный из Англии сын герцога Ланкастера захватил Лондон в отсутствие монарха, воевавшего в это время с Ирландией. Одному Богу известно, как эта тема могла затронуть Эдуарда… Если только тем, что Ричард II повелел казнить тогдашнего герцога Глостера, а его земли присоединил к короне.

Джордж начал выказывать недовольство на невнимание, оказываемое ему старшим братом. И даже заметил, будто скоро вступит в возраст, в котором Эдуард получил корону. Конечно, подобное не удалось бы счесть мятежом даже самому дотошному крючкотвору, да и любил герцог Кларенс бросаться словами и обвинениями. Однако Дика это задело слишком сильно. Он повторил слова клятвы верности, данные королю, а потом и фразу, ставшую девизом. Ныне ее выбили на щите.

– И кому же вы верны, сэр рыцарь? – Анна склонила голову к плечу и посмотрела заинтересованно.

– Моему брату, Эдуарду IV!

– Ах… ну конечно, – она слегка запнулась. Девочка не выглядела расстроенной, но за прошедшее время Ричард узнал ее слишком хорошо. Она не обиделась, но рассчитывала на большее, нежели слова о рыцарском долге.

Дик ревностно скользнул взглядом по ее типпетам, но ни одна из лент, украшавших рукава верхнего платья девочки, еще не пострадала. Он с облегчением перевел дух. Было бы обидно стать вторым или не успеть вовсе. О том, что Анна слишком молода и вряд ли будет избрана кем-то из участников дамой сердца, ему и в голову не пришло.

– Однако… – в горле внезапно пересохло, а голос, только становящийся взрослым, сорвался на почти петушиное кукареканье. – Кроме верности королю существует и другая… верность.

Он откашлялся и опустился перед ней на колени. Губы будто сами собой произнесли слова клятвы. На этот раз не просто верности, но и любви.

Так Ланселот стоял перед королевой Гвениверой. Так признавался в любви Изольде отважный Тристан…

От возвышенных мыслей его отвлек треск разрываемой ткани. Видно, служанка, пришивавшая типпет [2] , переусердствовала. Она явно не рассчитывала на избрание своей госпожи дамой рыцарского сердца.

– Я принимаю вашу клятву, сэр рыцарь, – Анна протянула ему неровно оторванную алую ленту. – Да прибудет с вами Господь Бог и удача в бою, Ричард герцог Глостер.

Дик коснулся губами края ее платья. Принял типпет. Поднялся. И только затем обнаружил, что все внимание присутствующих обращено на них!

– Воистину! – воскликнул Ловелл, отвлекая остальных от созерцания смущенного и растерянного принца. – В ношении платка или предмета одежды возлюбленной дамы, еще сохранявших аромат ее волос или тела, – юноша вздохнул и устремил взгляд наверх к небу, сокрытому высоким потолком, – элемент рыцарского турнира выявляется столь непосредственно, как только возможно. – Он старался подражать знаменитым менестрелям, но в его исполнении одухотворенность выглядела слишком наигранной и потому комичной. Впрочем, Френсис и сам это понимал, потому свою реплику решил закончить в совершенно ином тоне. – Возбужденные поединком дамы дарят рыцарям одну вещь за другой: по окончании турнира они без рукавов и босы!..

Граф рассмеялся, а за ним и остальные. Улучив момент, Джордж подхватил младшего брата за локоть и увлек в сторону со словами:

– Братец! Ты случаем не поторопился?!

Растерянность прошла, как и испуг, вызванный неожиданным вниманием. Дик глубоко вздохнул и ответил ровно:

– Я не вижу смысла в потере времени.

– Ей шесть лет, о чем ты думаешь вообще?! – прошипел Джордж.

– Мне безразлично. К тому же юность, пожалуй, единственный недостаток, проходящий с годами.

– Вам понадобится разрешение папы, – привел последний аргумент брат. – Мы с Невиллами в родстве. Причем очень близком!

Дик повел плечом и усмехнулся:

– Он, как правило, соглашается.

Бросив взгляд за спину Джорджа, он увидел опекуна. Ловелл и Рэтклифф о чем-то оживленно беседовали с ним. Однако кузен казался напряженным и прислушивающимся не столько к подопечным, сколько к своим мыслям. Все внимание Уорвика было приковано к Дику, и, казалось, создатель королей вовсе не против произошедшего. Но одобрит ли он подобное поведение на словах?..

– Ричард, герцог Глостер! – прогремел по залу его голос. Негромкий, но заставивший смолкнуть все остальные разговоры. Джордж мгновенно обернулся. Дик вздрогнул. – Ваш брат, король Англии Эдуард IV, прослышал о большом усердии, проявленном вами в науках светских и военном деле.

Дик склонил голову и вышел вперед. Сердце, рвущееся из груди, подобно попавшей в клетку вольной птичке, замерло.

– Он счел возможным назначить вас констеблем крепости Корф-Кастл в Дорсете.

Дик поклонился так, чтобы волосы упали на лицо. Они скрыли, как означенный констебль жмурится и прикусывает губу, лишь бы не закричать от восторга и переполняющих душу чувств.