Вздыхаю. Приподнимаюсь на локте, смотрю на него внимательно.

— Что–то я совсем уже тебя не понимаю. Если я — твоя возлюбленная, то каких партнеров я вправе выбирать? Для чего, зачем?

— Лар, — смотреть на меня снизу вверх ему неудобно, он садится и усаживает меня себе на колени, — все кристально просто. Раз уж я называю тебя своей возлюбленной, раз я считаю тебя своей возлюбленной, то и права у тебя те же, что были бы в данном случае у любой вампирши. Ты знаешь, мы не моногамны. Для нас секс — это продолжение дружеского общения, только на более личном, невербальном плане. И мы не порываем с друзьями, создавая пару… Тем более, что мы с тобой — даже не пара. Ты вправе ответить согласием любому, с кем захочешь заняться сексом. И отказать — ты тоже вправе любому.

Вампир. На всю голову. Я тебя люблю, и потому ты вправе быть с любым.

— Ага, вот сегодня я тебе уже отказала. Что–то не больно помогло.

— Ну, я все же буду настаивать, что занимаю особое место в твоей судьбе. И буду надеяться, что однажды ты все же сумеешь меня полюбить. А пока — нам же хорошо вместе, Ларочка. Так зачем отказывать себе в этом? — он легонько целует меня в губы и, отстранившись, интересуется, — ну скажи честно, тебе ведь понравилось? И теперь ты не будешь меня бояться? Ну хотя бы в постели?

— Учитывая, что ты прекрасно чувствуешь мои эмоции, да еще и питаешься ими, было бы нелепо утверждать, что мне не понравилось, — пожимаю плечами. — И — да, ты прав, один из моих страхов ты снял. Теперь я хотя бы знаю, что ты не будешь… пытать меня в процессе…

Он дергается.

— Лара?! Как ты могла?.. Как тебе только в голову?..

— А что мне должно было в голову прийти, после того, как ты поступал со мной — причем без всякого секса, как вы с дружком поступили с Томкой? Я пальчики твоего синеволосого приятеля на своей груди потом еще очень долго ощущала. А ты сказал, что был бы не против, чтоб он меня полностью… да еще и вместе с тобой… что я должна была о тебе думать? Да еще после того, что Лоу мне порассказывал… о вашей бурной семейной жизни…

— Ах, все–таки Лоу! То–то я удивляюсь, как это из самого ненавистного тебе вампира на земле он превратился в твоего сказочно–прекрасного принца?

— Как из самого ненавистного? — все предыдущее из головы вылетело мгновенно, обвинять его можно до бесконечности, обвиняемым он от этого не станет, но Лоу! Как я могла его ненавидеть? — Погоди, он сказал, что мы и знакомы–то были едва–едва…

— Он тебе сказал? А сама ты, что же, не помнишь?

— Нет, — пожимаю плечами. — Сама не помню. Сама я, на самом деле, многого не помню, или помню не очень четко. Я и тебя только пару дней назад вспомнила, а до этого Лоу говорил мне что–то про Анхена, а я и понять не могла, кто это.

— Да? Как удобно, — он едва ли не хмыкнул.

— Удобно? То, что я от всего случившегося с ума сходила, память потеряла — это для тебя забава такая? Которую я себе для удобства выдумала? — вырываюсь из его рук, сажусь рядом, обхватив подушку.

— Да я не про тебя, моя хорошая, я не про тебя, — пытается успокоить меня Анхен.

— Он мне помог. Он, не ты.

— Наговорив про меня гадостей? Интересный метод психотерапии.

— Он? Ну что ты, откуда ему их знать, ты же не делился. Как Елену на моих глазах убивал, как меня запорол едва не до смерти. Лоу, знаешь ли, так удивлен был неприятно, у него аж машина управление потеряла. Да он про тебя столько гадостей не знает, сколько я поведать в состоянии. Ты ж для него белый и пушистый, болеешь просто.

— Знает он, Ларис, многое, да и может тоже немало, — на мою обличительную тираду вампир отвечает совершенно невозмутимо. — Ладно, я лучше с ним сперва поговорю, что он с тобой делает и зачем. И каковы прогнозы. Вчера еще хотел, да сил не было.

— Что значит «он со мной делает»? — построение фразы напрягало. — И что ты там вчера еще говорил, что он… ловец душ какой–то? И почему ты считаешь, что я его ненавидела?

— Ну, последнего ты никогда не скрывала. Тебя за это, кстати, из университета чуть не исключили, неужели не помнишь?

— Нет. А он какое отношение имеет к университету?

— Ни малейшего не имеет. Но вам это не мешало, — Анхен чуть усмехнулся. — Вы встречались с ним трижды. По результатам этих встреч дважды ты чуть из этого университета не вылетела, а еще один раз, самый первый, едва не потеряла возможность вообще туда поступить.

— Нно почему?

— А вот это он сам пусть тебе рассказывает. Не хочу лишать его такого удовольствия. А то больно сладко у него все выходит.

— И как он мне это расскажет? Он улетел, — своей печали по этому поводу даже не скрываю.

— Прилетит, — заверяет меня Анхен. — Мы его очень настойчиво об этом попросим.

— А про ловца душ тоже он мне должен рассказывать?

— Могу и я. Он говорил тебе о своих родителях?

— Только то, что они умерли. Ну и что его мать была в тебя влюблена. И что в гробу бы перевернулась, узнай, каким ты стал сейчас.

— Лоу всегда был на редкость милым мальчиком, — Анхен чуть кривится. — Только я сейчас не о любви. Чем они занимались?

Пожимаю плечами.

— Его мать была одной из служительниц Храма Предвечного, — начинает он свой рассказ. — А вот отец был Верховным Коэром Эльвинерэлла. Верховным жрецом Предвечного Светоча в нашей стране, говоря человеческим языком. Хотя «жрец» — это не совсем точно. Жрецом может стать любой, но коэрами рождаются. Это эльвины, с рождения наделенные особыми способностями сливаться душой с беспредельным, пропуская Предвечный Свет сквозь себя, ощущая биение Основ Жизни. Им дано понимать волю богов, но дано и большее — выводить души к свету. Из любой тьмы, из любого отчаянья. Им дано ловить души, ускользающие к Хозяину Вечной Ночи, и возвращать в истинный круг бытия. Это то, что известно всем. Но все их возможности не были известны никому и никогда. И даже моя долгая дружба с Верховным Коэром позволяет мне лишь подозревать… о многом, что было ему доступно. Своими профессиональными тайнами они не делились. И Лоурэл унаследовал многое, хотя и скрывает это. Он выловил твою душу во тьме и вернул к свету. Но подозреваю, что кое–что в твоих воспоминаниях он подправил.