— Ты же сказал мне, что он жив! — еще держу себя в руках, но уже с трудом.

— А я и сейчас не сказал ничего другого. Я лишь задал нашей очаровательной хозяйке вопрос: заинтересует ли ее известие о смерти незнакомого ей человека? Как видишь, заинтересовало, и весьма. Смутит ли ее тот факт, что он был устранен именно в связи с аномалией в его крови?

— Так жив или был устранен? — Дэлиата более не играет в безмятежность, голос жесткий и требовательный, как и взгляд ее странных, хрустально–прозрачных глаз с желтоватым отливом.

— А вы признайтесь мне, что он вам не безразличен, и я отвечу, — Анхен улыбается как сытый довольный лис. Нервно сглатываю, с трудом подавляя желание стукнуть его по голове чем–нибудь тяжелым. Ведь можно ж было объясниться по–человечески, а не ломать комедию! По–человечески, ага, дождешься от вампира. Особенно от этого. Манипулятор. Где надо и где не стоило бы. Сажусь в свободное кресло. Любоваться пейзажем, делая вид, что все это меня не касается, уже просто глупо.

— Хорошо. Допустим. Он мне не безразличен. И мне было бы интересно узнать о его судьбе, — Дэлиата откидывается на спинку кресла, по–прежнему не сводя с Анхена пристального взгляда.

— Он жив, по человеческим меркам вполне здоров, смерть от моего излишне пристального внимания ему не угрожает. А дальше меня информация не пошла, — «осчастливливает» ее светлейший. — Что еще мне вам рассказать? В свое время женился, после долгих попыток у него все же родилась дочь…

— Двадцать лет назад, как я полагаю? И вы оставили в покое отца, но изъяли ребенка? Что, в ее крови тоже плавает слишком много лишнего? Не подходит для вашей нежно отобранной популяции? Так продайте мне, я куплю.

— Кровь?

— Девочку. Вряд ли у вас есть недостаток к человеческих девах, а за эту… я готова отдать вам многое, очень многое. Жить мне осталось недолго, материальные ценности для меня уже мало значат… Вряд ли хоть кто–то даст вам за нее столько.

— Как любопытно, — сытым и довольным пресветлый уже не выглядит. — Вот уже второй вампир в этом доме объявляет меня едва ли не главным гадом нашего милого государства. А ваша бесценная девочка так и вовсе прямым текстом именует меня принцем Дракосом. Я действительно настолько чудовищен?

— Зачем вы приехали, Анхенаридит? На самом деле?

— Хотел познакомиться. В прежние времена как–то не довелось. Хотел понять. Зачем вы это сделали, Дэла?

— А вы становитесь навязчивым, — это она о чем? О его попытках влезть в ее прошлое, или о его упорном желании звать ее «Дэлой»? Что это значит, еще б понимать? Ведь звать себя Анхеном он ей не предлагал. Пока. Подчеркивает свое начальственное положение? Или навязывается на более близкое знакомство? Более интимный характер беседы? Или взаимоотношений? И до какой степени «более интимный»? Я с этим вампиром скоро паранойю заработаю!

А ведь она меня купить предложила. За любые деньги. Так любила отца? Или просто хотела бы скрыть результаты своих экспериментов?

— А я уже навязался. Примите как есть, — ее очередная попытка его осадить бесславно провалилась. — Так все же, зачем? Вы поставили под угрозу его жизнь. Сделали его почти бесплодным. Сломали жизнь его ребенку, на тот момент еще не рожденному… Что вы там нахимичили, в своем «Химдарпроме»? Эксперименты на людях, вроде, ни в планах, ни в отчетах там не значатся.

— Что бы там ни было, вас оно не касается, пресветлый. Вы, несомненно, вправе потребовать у меня официального ответа, даже вызвать меня в столицу для разбирательства, да только какой спрос с умирающей, верно? Просто отдайте мне девочку, как я сказала, я возьму ее на любых условиях, и мы закроем эту тему.

— Просто не выйдет, Дэла, — привстав, слегка подвигает к ней свое кресло. — Ни со мной, — усаживается, не спуская с нее загадочного взгляда, — ни с девочкой.

И я все–таки не выдерживаю:

— Послушайте, Великие и Мудрые. Вот меня даже в моей простой человеческой школе учили, что это элементарная вежливость — не говорить в третьем лице о присутствующих. Я понимаю, конечно, что в ваших древних гигантских лесах школ не было, и вы все детство обезьянами по елкам проскакали, но коль уж взялись изображать великих учителей человечества, так пытайтесь хоть как–то соответствовать!

Гневно перевожу взгляд с одного на другую. Анхен откровенно веселится, сохраняя при этом нейтральное выражение лица, а вот Дэлиата… кажется, выпрыгни из речки говорящая рыбка — она и то удивилась бы меньше. Она смотрела на меня… чуть ли не с ужасом, а я все ждала, что же будет дальше. Сверкнут ли ее глаза безмолвным приказом, потребует ли она от Анхена извинений за мою несдержанность…