Команда подготовки завершила свою работу. На этот раз обошлись просто легкими кудрями и немного косметики, чтобы скрыть бессонные ночи. Стилисты удалились, а я ринулась на поиски вещицы. Сноу не мог ее забрать! Хотя, о чем я говорю. Конечно, он ее забрал. Но что мне делать? Я дергаюсь, как ошпаренная, когда в комнату врываются миротворцы. На этот раз их прицел на мне. Хах. Боятся? Серьезно? Это немного рассмешило меня, и я решила подумать о жемчужине немного попозже. По крайней мере, когда этот цирк закончится.

Меня снова привели в студию. На этот раз Кристи была очень лаконична и спокойна. В центре комнаты стояла два шикарных кресла в золотой обивке. Мне на такое страшно смотреть, не то что сесть. Вдруг дверь напротив открывается, и я вижу Цезаря. Его ярко-голубые волосы заставляют меня сморщится, а тонны косметики на его лице вызывают смех. По-моему на интервью перед Играми, его красили меньше. Миротворцы толкают меня к ведущему. Он странно на меня посмотрел. Я увидела в его глазах нотки сожаления и скорби. Возможно, это сценический образ. Скорее всего так. Наш зрительный контакт прерывает режиссер:

– Итак, Цезарь, ты берешь интервью у Китнисс. Задавай ей наводящие вопросы, как мы с тобой и писали, а ты…-небольшая пауза. Прошлый эксперимент с текстом провалился, и Кристи это понимает:

– А ты отвечай то, что думаешь. Я надеюсь, ты знаешь, что говорить, -все, что будет нравится Сноу и не навредит Питу. Мы усаживаемся в кресла. Режиссер еще долго настраивает свет и камеры, а потом просит сесть меня более непринужденно, словно я у себя дома. Легкий смешок вырывается из горла. Конечно, я всегда сидела в 12 на золотых креслах. Свет, камера, мотор, и Цезарь входит в свою привычную роль:

– Дамы и Господа! Отложите все свои дела! Если Вы ели, отвлекитесь, если работали, сложите инструменты, потому что у меня в гостях та, чье имя знает каждый из Вас. Я уверяю, что этот эфир будет самым популярным, -вся съемочная группа улыбнулась до ушей, еле сдерживая смеха от шутки Фликермана. Я же старалась не заплакать:

– Встречайте — юная, обворожительная, огненная… Китниииис Эвердин!
– все объективы тут же перевернулись на меня. Я растерялась. Что говорить? Пит! Думай о Пите. Не смей говорить что-то плохое про столицу. Думай о мальчике с хлебом!

– Ну, во-первых, ты прекрасно выглядишь после Арены, -я слегка улыбнулась и попыталась выглядеть польщенной:

– Благодарю, Цезарь. В Капитолии самые лучшие врачи и стилисты. Я даже не думала, что восстановлюсь так быстро после Квартальной Бойни, -слова вылетали сами собой. Я посмотрела на Кристи. Большой палец направлен вверх. Думай о Пите!

– Я уверен, что всех наших зрителей интересует главный вопрос: что произошло там? На 75-х Играх? Почему ты выпустила стрелу в силовое поле?
– я напряглась. Сноу смотрит на меня. Он следит за каждым жестом, что я делаю. Соберись. Смотрю на Цезаря и ищу поддержку. Скажи что-нибудь за меня! Но он молчит. Смотрю на свои пальцы, выдыхаю, а потом отвечаю:

– Я… Я не знаю. Путаница с союзниками и врагами. Мы не понимали, кому можно доверять, а кто убьет нас в следующие мгновения. Это были не просто Голодные Игры. Это было больше чем сражение за жизнь… Больше, чем жизнь. И…-следующие слова я словно выплевываю, но надеюсь, не так очевидно. Это ради тебя Пит!

– Благодаря Капитолию, мы выжили. Сейчас мой возлюбленный лежит на лечении, и я уверена, что ваша медицина поставит его быстро на ноги, и вскоре мы придем сюда вдвоем, -опускаю глаза вниз от стыда. Это увидит Прим, мама, Гейл… Что они подумают обо мне? Что скажут? Поймут ли, что это против меня? Против моей воли? Кристи нервно покусывает губу. Но Цезарь, как обычно, спасает ситуацию:

– Китнисс, я понимаю, как тебе тяжело говорить. Но Вы снова с Питом выиграли эти Игры! Это же чудо какое-то! Все в Капитолии просто полыхают сейчас от радости, когда видят тебя живой, -обстановка немного сбавила обороты. По крайней мере я не чувствовала того напряжения, что повисло в воздухе. Оно только внутри меня. Крепло сжимаю пальцы между собой, словно возвращая себя в роль благодарной девушки:

– Мы сами счастливы. Правда. Когда план Битти начал действовать, я испугалась за Пита. Нас разлучили. Разделили на две половинки. И в тот момент, когда моя стрела поразила силовое поле, я думала о том, чтобы Пит выиграл эту Бойню. И уже потом, когда Президент Сноу сообщил, что спас нас обоих…-я была не в силах дальше говорить. Сколько вранья и желчи льется из моего рта. Надеюсь, этот старик доволен моими речами!

– Хорошо. Я еще хотел спросить про бунты в дистриктах, но не уверен, что ты готова, -самый важный момент, который решит мою судьбу и судьбу Пита. Я вздрагиваю и отвечаю:

– Нет, я справлюсь, -камеры направлены чисто на меня, а свет ослепляет глаза. Гейл, Прим… Простите. Так нужно:

– Дистрикты. Я понимаю, что все эти бунты вызваны из-за меня — Сойки-пересмешницы. На протяжении двух Голодных Игр, я поступала опрометчиво и глупо, не думая о последствиях. Посмотрите, что происходит с Панемом сейчас. Смерть и жертвы накрывает нас с головой. Подумайте, к чему это приведет…-ком подбирается к горлу, а слезы наполняют глаза. Я не могу. Не могу! Думай о Пите! Его убьют. Его убьешь ты!