Шрифт:
Это отрывок из «Месяца Марта», маленькой поэмы, написанной Франсисом Жаммом для «Альманаха Поэтов» прошлого года, похожей на фиалку (или аметист), выросшую у изгороди среди первых улыбок весны. Вся поэма удивительна по грации и вергилиевской простоте. Это отрывок из «Georgiques Frangaises», на которых многие поэты некогда тщетно пробовали свои силы.
Septima post decimam felix et ponere vitem Et prensos domitare boves et licia telae Addere. Nona fugae melior, contraria furtis. Multa adeo gelida melius se nocte dedere Aut cum sole novo terras irrorat Eous. Nocte leves melius stipulae, nocte arida prata Tondentur: noctis lentus non deficit humor [1] .1
Septima post decimam… — Из кн. I «Георгик» Вергилия: «Счастлив семнадцатый день для посадки лозы виноградной, / Для прирученья быков, прибавления к ткацкой основе / Нитей. Девятый хорош для побега, ворам же враждебен. / Многое лучше всегда совершается ночью прохладной / Или когда на заре росится земля под Денницей. / Ночью пустую стерню и ночью же луг пересохший / Лучше косить, — по ночам достаточно влажности мягкой» (Пер. С. Шервинского).
С той же уверенностью и тем же мастерством Жамм рассказывает о крестьянских мартовских работах.
Зимний корм скота уж на исходе, Телок в луг не гонят при погоде, Большеглазых телок лижет матка, В свежем корме нету недостатка. Два часа на прибыль без минутки; Вечера теплы; плетясь лениво, Козьи пастухи задули в дудки; Идут козы, позади собака Бьет хвостом; всегда готова драка.Во Франции нет в настоящее время другого поэта, способного нарисовать такую ясную, правдивую картину с помощью простых слов и фраз, похожих на непринужденную болтовню, но в то же время как бы случайно образующих стихи, законченные и чистые. Но поэт благоразумно следует своему календарю: как Вергилий, он лишь на мгновение прерывает уход за пчелами, чтобы рассказать приключение Аристея, или, дойдя до Вербного Воскресенья, в нескольких стихах изложить историю Иисуса, прекрасную и нежную, как старинная гравюра, которую вешали над постелью.
В саду масличном слезы Иисусовы текли, Книжники с дреколием искать Его пошли, И народ Салимский плакал и кричал, Призывал Иисуса, — а осленок мал Весело трусил по вайевым ветвям. Нищие, голодные возрыдали радостно, Следуя за Ним и веря Ему благостно. Приходили жены блудные к спасению, Видя, как Он шествовал в небесном сиянии, Столь светло сияние, что солнышко багровое, Кротко улыбался Он, а кудри — медовые. Мертвых воскрешал Он им, и Его же распяли.Когда у нас появится полный календарь (вероятно, это случится когда-нибудь), написанный в таком же патетически-простом тоне, можно будет к разбросанным томам, составляющим всю французскую поэзию, прибавить еще одну незабвенную книгу.
Первые свои стихи Франсис Жамм выпустил в 1894 году. Ему было тогда, вероятно, около 25 лет, и жизнь его была такою же, какой она осталась до сих пор. Он жил одинокий, в глубине провинции, поблизости к Пиренеям, но не в самых горах.
Блестят на солнце села по равнине, Где реки, колокольни и харчевни.Кожа у крестьянок «темна, как земля». Но утра и вечера там голубые.
Поля желтеют, сильно пахнет мятой, Ручей поет в ложбине сыроватой; Тропинки те, где ранним Октябрем Летают по ветру листы каштанов… Селения рассыпаны везде: На склонах, на вершинах и на дне; В долинах, на поле, вдоль берегов, Вдоль гор, дорог и близко городов. Там колоколенки вдали видны, На перекрестках там стоят кресты, Стада там ходят с хриплыми звонками, Бредет пастух усталыми ногами. Уж красноглазых голубей над просом Заметить можно между серых туч; От холода журавль защелкал носом, Как будто повернули ржавый ключ.Вот в отрывочных и эскизных стихах тот пейзаж, среди которого сложились впечатления поэта. Одиночество приводило его в отчаяние и смущало его оригинальный дух. Ловя и отражая, прежде всего, настроение минуты, он не боится никаких повторений: бледными оттенками он варьирует подробности жизни, им столь любимой. Но зато сколько у него трогательных видений! Какая красивая фантазия! Как легко слова слагаются у него в стих завидной свежести! Вот перед нами картина сладострастья, проникнутая целомудрием.
На влажном вереске ты будешь обнаженнойВот вам другая картина, с выражением более интимного чувства.
Весь осами наполнен и розами наш дом.Плач любви и жалости, начинающийся словами:
Право, люб мне тот осел, Что под падубом прошел: Пчел он обходит, Ушами поводит И возит весь день Бедняков, да ячмень.Скромная элегия в четырех строках, полных усталой мягкой музыки — из них одна не совсем удачна.