Византийские нравы

Также поступили византийцы и с русскими пленными после того, как те потерпели поражение в 1046 г., – каждому отрубили руку. Русские, тем не менее, приглашались на службу в Византию, что было чрезвычайно важно для государства, которое постоянно вело войны – то с печенегами, то с болгарами и арабами или вынуждено было гасить пламя гражданской войны. Принцесса Анна Комни-на, говоря о битве против печенегов, описывала события минувших лет: «В тот день произошло нечто необычайное. погиб целый народ вместе с женщинами и детьми, народ, численность которого составляла не десять тысяч человек, а выражалась в огромных цифрах. По этому поводу византийцы стали распевать насмешливую песенку: «Из-за одного дня не пришлось скифам увидеть мая». На закате, когда все скифы (о них она говорит как о «варварах». – Ред.), включая женщин и детей, стали добычей меча и многие из них были взяты в плен, император приказал сыграть сигнал отхода и вернулся в свой лагерь. Здесь должна кончить свой рассказ о скифах, хотя из многочисленных событий я коснулась лишь немногих и, можно сказать, погрузила только кончики пальцев в воды Адриатического моря. Ведь о блестящих победах самодержца, о поражениях его врагов, о собственных подвигах Алексея, о всех случившихся в то время событиях и о том, как император всегда умел приспособиться к обстоятельствам и тем или иным способом выпутаться из тяжелого положения, – обо всем этом не смогли бы рассказать ни новый Демосфен, ни весь сонм ораторов, ни Академия вместе со Стоей, если бы они даже сочли своей первой задачей восхваление деяний Алексея». Так или иначе, а русы занимали заметное место в военных и геополитических расчетах Византии. Для Византийской империи в условиях растущей военной угрозы было крайне важно заполучить в союзники столь храбрый и сильный народ, как русские.

Помощь столь мощного военного союзника, каковым уже в то время была Русь, имела огромное военно-политическое значение. Византия переживала острейшую гражданскую войну, военачальники Вар-да Фока и Варда Склир оспаривали власть византийских царей, Василия и Константина. Положение осложнилось тем страшным поражением, которое терпят от болгар их войска 17 августа 986 г. Большая часть войска перебита, казна, обоз императора попали в руки врагов. Византийская империя окружена противником со всех сторон. Нависла угроза над жизнью самодержца, под вопросом судьба империи, которую уже поделили на две части. И тогда император Василий II Болгаробой-ца, как отмечает Яхья Антиохийский в «Истории», видя, что его богатства истощились, войско ослабло, решил обратиться за помощью к русским («И побудила его нужда послать к царю русов, а они – его враги, чтобы просить их помочь ему в настоящем положении»). Пришлось Василию заключать договор о сватовстве и женитьбе русского царя на сестре византийского императора. Условием было одно – чтоб русские крестились. Вот как писал об этой интереснейшей странице истории В.В. Мав-родин. Положение Василия II было критическим. «И стало опасным дело его, был озабочен им царь Василий по причине силы его войск и победы его над собой.

Византийские воины

И истощились его богатства, и побудила его нужда послать к царю русов – а они его враги, – чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении; и согласился тот на это. И заключили они между собой договор о сватовстве и женитьбе царя русов на сестре царя Василия, после того как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его страны, а они – народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов, а те окрестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов…» Итак, в конце 987 г. или в самом начале 988 г. завязывающиеся между Русью и Византией отношения вылились в договор исключительной важности – Владимир организует и посылает на помощь Василию большое войско, а за это император выдает замуж за русского князя свою порфирородную сестру и обязуется ввести на Руси христианство. Нужно сказать, что подобного рода договор был большой дипломатической победой Владимира и обусловливался тем катастрофическим положением, в котором оказался Василий. В самом деле, Владимир обещал только набрать и послать в Византию отряд воинов, что вообще не было чем-либо новым, так как воины по договорам Руси с Византией все время отправлялись на службу императору. Византия же в лице своего императора гораздо большим поступалась в пользу Руси. В самом деле, «мужественный правитель Севера», к которому все же Византия обратилась как к простому князю, тогда как при обращении к хазарскому князю употреблялись эпитеты «наиблагороднейший и наиславнейший», становился мужем «порфирородной», честь, в которой за год до этого отказали императору Оттону Великому, сватавшему за своего сына дочь Романа II, заявив, «неслыханная вещь, чтобы порфирородная, (т. е. дочь рожденного в пурпуре, рожденная в пурпуре. – В.М.) вступала в брак с варваром». Это было свидетельством критического положения Византии, могущества Руси и дипломатической победой Владимира одновременно». Когда же дело о браке Владимира было решено (на словах), прибыли войска ру-сов и соединились с войсками греков. В конце концов значительные русские силы явились в Константинополь и в кровопролитной битве сумели разбить войска узурпатора Фоки. Громкая слава о воинах из Руси шла по миру. Восточный автор Абу Шоджа, визирь багдадского халифа аль Муктади, писал с превеликим уважением о предках наших, отмечая их воинский дух: «Все они были большой силы и отваги». Налицо взаимный интерес.

Русские воины

Князья Руси стали активно вмешиваться в дела Византии. Вмешательство в чужие дела – обычный способ реализации политико-экономических целей в любую эпоху. Так поступали и русы в соседних с Русью землях (Византия, Норвегия, Польша, Венгрия). «В духе князя Ярослава Владимировича было бы вмешаться во внутренние дела Византийской империи и поспособствовать восшествию на престол того претендента на власть, чья политика представляла для него наибольшую выгоду». Так, когда в 1043 г. в Византии вспыхнул мятеж воина-исполина Маниака (Бешеного), известного победами в Сирии, Сицилии, Италии (он и объявил себя императором), князь Ярослав решил вмешаться, отдав приказ сыну Владимиру возглавить поход. Византийский хронист XI в. И. Скилица пишет, что до этого росы и ромеи были друзьями, «живя с ними в мире, без страха и встречались друг с другом, и купцов друг к другу посылали». В войсках претендента на престол Византии сражались немало русских. Что бы ни было причиной вмешательства (тогда еще византийский Крым или что-то иное), но вторжение состоялось. Часто у Византии не было другого выхода: приходилось биться на нескольких фронтах, отражая набеги или подавляя восстания в провинциях. В 1200–1201 гг. она изнемогала в борьбе с болгарами и половцами. Византия могла погибнуть, «если бы не христианнейший народ русский», пишет Никита Хониат. Тогда на выручку Византии по просьбе императора Алексея III пришел га-лицкий князь Роман, имея и тут свой интерес.

Византийцы не заблуждались в намерениях воинственных русов. Историограф Михаил Пселл, близкий к императору и «первому министру», современник тех событий, писал о походе русских на Константинополь в 1043 г. Большое количество русских кораблей тогда прорвалось в При-понтиду. «Это варварское племя (говорит Пселл о русских. – Ред.) все время кипит злобой и ненавистью к Ромейской державе и, непрерывно придумывая то одно, то другое, ищет предлога для войны с нами. Скрытно проникнув в Пропонтиду, они прежде всего предложили нам мир, если мы согласимся заплатить за него большой выкуп, назвали при этом и цену: по тысяче статиров на судно с условием, чтобы отсчитывались эти деньги не иначе как на одном из их кораблей. Они придумали такое, то ли полагая, что у нас текут какие-то золотоносные источники, то ли потому, что в любом случае намеревались сражаться и специально выставляли неосуществимые условия, ища благовидный предлог для войны». И хотя в качестве причин этой войны ряд источников называют ссору купцов в Константинополе и убийство знатного русского, очевидно наличие политико-экономических интересов у киевской стороны, в противном случае вряд ли князь Ярослав Мудрый и его старший сын Владимир Ярославич стали бы собирать столь большую армию и направлять ее в Византию. В том походе приняли участие около 20 000 воинов, причем наряду с русскими воинами, вероятно, участвовали и варяги-норманны.

Бой византийца и славянина

О политических целях похода судить затруднительно, ибо точных данных нет, но корыстно-экономический расчет налицо: варяги и русы шли в бой, понятное дело, не «за туманом», а за золотом («Они отважно уехали далеко за золотом и на востоке кормили орлов»). Но почему подрядились в поход русы? Кормить воронов?! Увы, и тут в основе вожделений все то же презренное золото. Византийцы, прослышав о приближении угрозы, дважды посылали к русам мирное посольство. Ответ Владимир Ярославича был надменен и груб. По словам Скилицы, василевс отправил снова послов для переговоров о мире, но «варвар опять с бесчестием отослал их, заявив, что требует за мир у василевса по три литры золота (литра – 288 грамм) на каждый имеющийся у него отряд». Правда, названная сумма была не так велика и равнялась годовому жалованью наемника на византийской службе. Возможно, русы только хотели получить оговоренную с Византией сумму. Пселл считает, что инициаторами мирных переговоров были русы. После долгих ожиданий началась битва между ромеями и русами, которая закончилась разгромом войска Владимира; опять-таки, якобы, виной всему был «жидкий огонь, выбрасываемый греками через сифоны».

Правда, многие критики высказывают вполне резонные сомнения относительно самого факта наличия подобного «чудо-оружия» у Византии в средние века. Д. Николаев в статье «Оружие, которое не спасло Византии» пишет: «Не меньше загадок оставляет и бой Владимира Ярославича с флотом ро-меев в 1043 г. На этот раз ромеи огонь уже не «пущаху из труб», он не спускался с неба, как молнии». Пселл так описал подготовку к бою византийских кораблей: «Копьеносцы и камнеметатели подняли страшный военный крик, а метатели огня построились в порядке, удобном для сбрасывания его». Автор не делает акцента на эффективности греческого огня, напротив, примечательно, что, по его словам, русы не обращали никакого внимания на «сбрасываемый огонь», а до боя вообще дело не дошло, так как налетевшая буря разметала русские суда, которые, за исключением выброшенных бурей на берег, вернулись на Русь. Да и в дальнейших битвах ничего об употреблении «огня» не говорится. Это же забвение грозного оружия увидим в последний час Византийской империи, когда турки-османы брали штурмом Константинополь (1453 г.). В боях за столицу империи дело до применения «живого огня» византийцами не дойдет.

Куда более надежным оружием, нежели «греческий огонь», были умело применяемые ромеями последние достижения военной мысли, подготовленные квалифицированные военные кадры, четкая организация войска и хорошее управление. Военный историк Дж. Хелдон пишет: «Одной из очевидных причин успехов Восточной Римской империи является тот факт, что военное администрирование, в особенности представленное централизованной финансовой системой и государственным контролем за материальными и трудовыми ресурсами, дало византийскому правительству преимущество, о котором ни один из его противников не мог даже мечтать». Эти драгоценные дары с успехом были унаследованы Русью, а затем и Россией, принеся нашему государству немало громких и славных побед.