Услышав пояснения про аварийные кристаллы, аграфы даже загудели между собой, обсуждая что-то совсем непонятное. Небольшой прибор, предназначенный для перепрограммирования Искина, лежал тут же в аварином наборе, его тоже немедленно унесли подальше.

— Остановись женщина, — повелел ей самый главный в этой компании, — где в этой капсуле устанавливаются картриджи?

Мариэль тут же указала на самый большой из выдвинутых ящиков, там стоял самый полный комплект, практически не использованных медицинских картриджей, полностью заряженный, как и положено по инструкции, действующей на кораблях дальней разведки. Стояли даже три усиленных регенерирующих картриджа, способные вытащить практически с того света, если до капсулы успели дотащить хотя бы голову в течении пяти минут после смерти.

Незнакомые аграфы убедившись, что стандарты подключений в медицинском оборудовании не изменились, тут же унесли из помещения картриджи.

— Как и чем питается сама капсула? — был следующий вопрос.

Мариэль показала, — Это стандартный аккумулятор. Требует перезарядки раз в два месяца. Вот это аварийный одноразовый генератор, после его запуска капсула обеспечивается необходимой энергией в течении 64 лет.

Указанные агрегаты тут же унесли из помещения, дождавшись пока Мариэль их отсоединит и объяснит, как ими пользоваться.

Однако допрос продолжался ещё около семи часов. Мариэль сама себе удивлялась, как в ответ на правильно заданные вопросы её память втаскивала из своих глубин множество вещей, о которых она раньше и не задумывалась.

Время на подготовку к более обтекаемым ответам не было. Малейшая пауза при ответе и её голова снова сотрясается от звонких пощёчин. Чувствуя внутри себя, что слабеет, коленки и локти стали грязными, кожа покрылась крупными мурашками, Мариэль боялась лишний раз пошевелиться, даже просто поправить причёску. Страх, дикий животный страх заполнял всё её естество, Мариэль снова и снова пыталась воздействовать на своего тюремщика, посылая ему волны страсти, обольщения и похоти. Чувствуя, что это бесполезно, отчаянье появилось и медленно разрасталось, он больше не реагировал. Рассматривая Мариэль как какое-то мерзкое насекомое.

В конце допроса ещё один вошедший в самом начале аграф с равнодушными рыбьими глазами, всё время простоявший молча, как какой-то из самого низкого слоя общества нищенке, бросил ей чьи-то старые ношенные вещи. Которые Мариэль тут же надела на себя, внутренне содрогаясь от жалости к себе и брезгливости, кажется, этот уродливый бесформенный балахон даже не почистили. А до неё в нём как минимум умерла парочка аграфов. Настолько материал был засаленный и грязный, собственная нейросеть не смогла даже опознать, что это такое, во что она оделась, естественно никаких управляющих интерфейсов не появилось. Функции автоматического преобразования одежды по фигуре, самоочистка и прочие удобные технологические дополнения, отсутствовали.

Мариэль к тому времени уже успела сообразить, что она находится на поверхности планеты в какой-то из затерянных Аграфских колоний, по странному стечению обстоятельств очень давно потерявшей связь с метрополией. Как ни слабы были её познания в истории, она знала только одну такую группу, хоть про неё и не принято было говорить, но все знали, однажды 360 миллионов аграфов ушли навсегда из империи и с тех пор их следы теряются в неизвестности.

— Ты, наверное, Селариэль, лидер ушедших? — Сама, удивившись собственной смелости спросила Мариэль.

Лицо ведущего допрос исказилось, стало жутким и некрасивым, — Я рад, что моё имя ещё помнят в империи Аграф. Наверно вы, проклятые ожидали, что мы все тут передохнем, — добавил он странную фразу о проклятых.

Уведите эту женщину отсюда, — скомандовал Селариэль. Сказав напоследок, — Завтра допрос продолжится.

Не сопротивляясь трём конвоирам, Мариэль позволила провести себя в отдельное помещение, которое было оборудовано незадвигающейся кроватью, грубым ручным умывальником, совмещённым с туалетом и маленьким столиком, на котором стояла еда. При её виде, Мариэль чуть не стошнило.

Цветом, видом и запахом пища больше напоминала отходы жизнедеятельности, чем собственно хоть какое-то, даже самое экзотическое блюдо. Конвоир только хмыкнул, снисходительно пояснив, что другой пищи не будет, он может унести это, но в любом случае, когда Мариэль проголодается, ей будет снова предложено это блюдо. Других тут не бывает. У колонии есть определённые трудности с производством продуктов питания, благодаря вам, проклятым. Мариэль, слушая гневный монолог, сжалась от страха, кажется конвоир с трудом удержал себя от того, чтобы её ударить.

Дверь захлопнулась с противным метрическим лязгом. Оставшись наконец одна, Мариэль расплакалась. Её сумочка косметичка где-то потерялась, как теперь прикажете поддерживать подобающий внешний вид и привлекать к себе мужское внимание? Добавлял плохого настроения надетый старый, много раз чиненый, грязный, бесформенный балахон, в котором нечего думать обольстить хоть кого-то и добиться этим послабления в режиме, а когда решится её дальнейшая судьба, абсолютно неизвестно.

Эти странные аграфы, почему-то называющие её проклятой, ей вообще мало что сказали, больше спрашивали, а когда она попробовала сначала пригрозить своими влиятельными родственниками, а потом попытаться предложить за себя хороший выкуп, только дружно рассмеялись. Мариэль стала анализировать, правильнее сказать — на нейросети самостоятельно загорелся запрос пиктограмма. Провести анализ обстановки и выдать рекомендации к действию?