Шрифт:
– Пошли прочь отсюда, мразь жидовская! – заходилась трактирщица.
В этот момент отец и дочь свернули за угол и очутились на дороге. Где-то с четверть мили они шли в полном молчании, так и не ускоряя шаг и не оглядываясь. Поравнявшись с небольшой рощицей, Исаак свернул к деревьям. Дойдя до поваленного ствола, опаленного молнией, мужчина присел и жестом предложил дочери последовать его примеру. Из заплечного мешка он достал вчерашнюю краюху хлеба и разломил ее пополам.
– Ешь, – сказал он. – Ничего другого у нас нет.
Джудитта вытащила из своей сумки три зачерствевших ржаных лепешки с изюмом и миндалем.
– Вот еще осталось, – всхлипнула она.
Отец обнял ее за плечи.
– Никогда не думал, что меня могут так обрадовать черствые лепешки, – улыбнулся он.
Они почти доели, когда со стороны деревни донесся шум.
– Сними шапку, – приказал Исаак.
– Но по закону…
– Сними эту проклятую шапку! – прошипел Исаак.
Он встал так, чтобы ему была видна дорога, но при этом его никто не заметил бы, а затем присел за кустом. Джудитта пристроилась рядом. Она увидела монаха во главе крестьян, вооруженных вилами и косами. Толпа прошла мимо.
– Это мерзкие богохульники, не признающие нашего Господа Иисуса Христа сыном Божьим! – зычно вещал монах.
– Аминь! – хором вторила ему толпа.
– Эти жалкие создания не достойны жить на этом свете пред ликом Господа нашего!
– Аминь!
Какой-то крестьянин из толпы крикнул:
– И они крадут наших младенцев, чтобы пить их кровь!
А потом все заорали хором, точно из одной глотки:
– Смерть жидам!
Джудитта испуганно прижалась к отцу.
– Но почему? – одними губами спросила она. Слезы градом катились по ее лицу. Девочка заглянула в огромные темные глаза отца.
– Пускай я и говорю тебе «малышка», ты уже не маленькая, – буркнул он. – А теперь прекрати реветь.
Джудитта отстранилась. На мгновение ей стало обидно, но затем девушка заметила, что и правда перестала плакать. И уже не боится.
Исаак притянул ее к себе.
– А теперь я научу тебя, как поступает лисица, когда охотники спускают на нее псов.
Глава 7
– Туда, – с трудом выдохнул Меркурио. Поддерживать Эрколя становилось все труднее – чем больше крови он терял, тем сильнее облокачивался на друзей.
Они свернули на Виа-дель-Орто-ди-Наполи.
Меркурио еще раз обеспокоенно оглянулся.
– Не волнуйся, никто нас не преследует, – сказала Бенедетта.
– Не волнуйся?! – вскинулся юноша. – Да я же убил человека! Обокрал и убил! Если меня схватят, то приговорят к смерти! – Еще раз оглянувшись, он побрел дальше.
– Давай я проверю, что и как, – предложила Бенедетта. – Подотстану немного.
– Ладно, – кивнул Меркурио. – И прекрати уже реветь, это нам ничем не поможет, – прикрикнул он на Цольфо. – Лучше рану ему зажимай.
Всхлипнув, Цольфо зажал лохмотьями рану Эрколя. Громила застонал.
– Прости, – испуганно пробормотал мальчик.
– Дави сильнее, проклятье! – ругнулся Меркурио.
Дойдя до конца Виа-дель-Кавалетто, они увидели впереди солдат и спрятались на Виколо-ди-Маргутта, где воняло конским навозом, потому что на этой улочке размещались конюшни. Меркурио совсем запыхался. Он осторожно выглянул на Виа-дель-Кавалетто. Колокола Санта-Мария-дель-Пополо пробили к вечерне.
– Скоро тут проедет повозка Скаваморто. На нее-то мы Эрколя и погрузим.
Бенедетта посмотрела на него с сомнением.
– А что, у тебя есть идея получше? – резко осведомился Меркурио.
Девушка растерянно покачала головой. Меркурио видел страх в ее глазах. Страх, как и у всех детей, работавших на Скаваморто.
Завидев повозку, Меркурио подал мальчику на козлах знак остановиться. За телегой шла небольшая процессия несчастных, потерявших сегодня родных. Глаза людей потухли от горя. А вокруг царила привычная городская жизнь, все шло своим чередом, и все, даже стражники, старались не смотреть на повозку с отверженными, которых нельзя было хоронить на городском кладбище. Нищие, шлюхи, евреи, ваганты – все те, кого нельзя предавать освященной земле.
– Помогите мне затащить его на повозку, – приказал Меркурио.
Вместе они подняли Эрколя и устроили его в телеге.
– Благослови мою дочь, отче, – взмолилась молодая женщина с воспаленными от слез глазами.
Поцеловав Меркурио руку, она указала на крошечное безжизненное тельце, лежавшее между двумя иссохшими трупами.
Меркурио поспешно перекрестил усопшую.
– Цольфо, ты тоже забирайся на повозку и зажми руками рану, – приказал он. – Сколько еще раз тебе говорить?