Фелипе снова задергали снизу за шорты. Он обернулся. Рядом с взволнованной Габриэлой стоял один из лидеров движения против глобализации, Джек Блеккер. Скалясь щербатой улыбкой, он поправил дурацкую разноцветную вязаную шапочку и жестами показал, что хочет воспользоваться микрофоном. Детина слез с подножки, пропуская коллегу, который, чуть не упав, забрался в кузов. Парень был явно подшофе. По знаку Габриэлы музыка стихла, и над площадью пронесся обрывок мата, которым Джек комментировал свое удачное покорение высоты. Это вызвало бурю одобрительного свиста и рева.

– Мину-точку внимания, – икнул Блеккер, сорвав бурю оваций. Кто-то из толпы заорал:

– Держись, Джек! Не долбанись оттуда, парень!

Народ вокруг, разогретый общением и алкоголем, подхватил:

– Джек, держись! Джек, держись!

И вскоре большая часть площади скандировала уже этот лозунг.

– Да дайте же сказать, мать вашу! – не выдержал Блеккер. – Тихо всем!

Выкрики понемногу стихли.

– Я вот что скажу, парни! – продолжил оратор, потом осклабился и уточнил: – И девчонки, разумеется, тоже! Я знаю, кто наш главный противник! Это янки! Это они задумали увести от нас этот… как его… короче, эту хреновину!

Одобрительный гул послужил ему ответом, послышались призывы идти к американскому посольству.

– Стойте! – заорал подвыпивший лидер. – В Ла-Пуэрто пригнали американский военный самолет. Как вы думаете, зачем? Да чтобы на нем и украсть у нас самое дорогое! Остановим янки! Все в аэропорт! В а-эро-порт! В а-эро-порт!

С этими словами он сорвал с себя головной убор, выставив напоказ всклокоченную и давно не мытую шевелюру, и начал размахивать шапкой над головой в такт выкрикам. Толпа, повторив его движения, медленно, но осмысленно начала двигаться в сторону арки Революции, а оттуда на юг по проспекту Генерала Оргаса в сторону воздушного порта.

Фелипе, снова занявший к этому времени свой наблюдательный пост рядом с кабиной водителя, с недоумением наблюдал, как выставленный у арки патруль национальной гвардии покорно отгоняет свои бронетранспортеры назад, пропуская галдящее песни и речовки шествие.

* * *

Антонио Эрмоса, как разъяренный носорог, носился туда и обратно по балкону, на котором он обычно принимал гостей. И без того красное лицо теперь просто пылало огнем. Антонио кипел от ярости.

– Ты послушай! – кричал он вжавшемуся в стену помощнику. – Эти сволочи заявили, что у них «нет оснований останавливать мирную демонстрацию»! Уроды недоделанные! Да какая она, к черту, мирная! Бандиты и отморозки сплошные! И все приперлись ко мне в аэропорт! Да они же разнесут здесь все по кирпичикам!

В злобе двинув кулаком в шершавую стену, он зарычал от боли и бессилия и снова забегал, как маятник.

– Уж лучше бы я не звонил никому! – Свирепо вращая глазами, Эрмоса был страшен, и его заместитель по вполне понятным причинам хранил гробовое молчание, боясь перенаправить гнев босса в свою сторону. – Дал бы команду охране палить без разбора по всем, кто сунется на летное поле, и любовался, пуская дымок, на это зрелище! Так ведь запретили, гады, силу применять!

Он на секунду остановился, чтобы выплюнуть окурок, догоревший до самого фильтра, и вставить на его место новую сигарету, а затем продолжил бег по своему незатейливому маршруту.

– Мало того, они мне же и угрожали лицензию отобрать, если хоть один мирный житель пострадает! Подонки! – Толстая рука с короткими пальцами взметнулась в неприличном жесте в сторону города, откуда на территорию аэропорта все продолжали прибывать демонстранты. – Не вы мне эту лицензию давали, не вам ее и отбирать, скоты! Толку от ваших вояк на танках, если они просто будут смотреть на то, как превращается в руины мое детище!

Антонио Эрмоса внезапно остановился и умолк, схватившись рукой за сердце. Помощник, перепугавшись еще больше, кинулся к нему, пытаясь подсунуть стул:

– Вам плохо, шеф?!

– Погоди… – Левой рукой нащупав позади себя сиденье, магнат осторожно опустился на него, но курить не перестал. – Не хватало еще копыта сейчас отбросить…

– Может, доктора поз… – начал молодой управляющий, но, увидев, как от возмущения перекосилась бровь Эрмосы, осекся.

– Сейчас пройдет, – заверил его толстяк, осторожно пробуя шевелиться. – Что с рейсами?

Словно услышав его слова, на балкончик вбежал старший диспетчер:

– Сеньор Эрмоса, на полосе – люди! А на подходе – чартер из Колумбии!

Владелец компании молча извлек изо рта недокуренную сигарету, задумчиво повертел ее в руках, а затем щелчком отправил вниз. Боль понемногу отпускала, и он уже мог вздохнуть полной грудью. Обернувшись к подчиненным, ожидавшим его решения, Эрмоса грустно сказал:

– Все… Конец…

– В смысле?! – истерично дернулся его молодой помощник.