– Полагаю, ты не пойдешь на вечеринку Джем в субботу, – говорит он и дует на свой кофе. Не уверена, стоит ли обижаться из-за его предположения, что меня не будет рядом с популярными детками из младших и старших классов в субботу. И почему ему каждый раз нужно упоминать этих эффектных близняшек? Это сбивает с толку.

– Вообще-то, думаю, что пойду. – Я пожимаю плечами, таким образом, пытаясь сказать: «Да пошли они». Ну и что с того, если им не нравится мой ноутбук, джинсы и все остальное во мне. Из-за этого я не останусь дома.

– Серьезно? – спрашивает он. – Круто.

– Мой друг играет со своей группой, так что… – Я могу назвать Лиама своим другом лишь с большой натяжкой, но мне хочется, чтобы Итан перестал думать обо мне как о жертве Джем. Как о законченной неудачнице.

– Ты про «МегаО»?

– Ага.

– А кого ты знаешь? – спрашивает он. Тоном на грани враждебности, будто это нелепость, что я знакома с кем-то из группы. В чем черт подери его проблема?

– Парня по имени Лиам. А что?

– Я тоже в «МегаО». – Ну естественно. Конечно же, он в группе. Черт. Они с Лиамом, видимо, лучшие друзья, и теперь Лиам услышит, что я упоминала его, словно он знаменитость или будто мы лучшие друзья. Слава богу, я не сказала «МегаО». Это было бы смерти подобно.

– Серьезно? А я и забыла, как мала эта школа. Все друг друга знают, за моим исключением.

– Ну, это слишком громко сказано, – отвечает Итан.

– На чем ты играешь? – спрашиваю я.

– На электрогитаре и немного пою, хотя Лиам наш главный вокалист.

– Он хорош, – замечаю я. – Думаю, группа не хуже.

– Ты слышала его? – И снова этот тон. Что? Так сложно поверить, что я дружу с Лиамом?

– Эм, ну да. Он просто практиковался, знаешь ли.

– Лиам неплох, – говорит Итан, делая глоток кофе, а затем еще один. Обдумывает еще раз и признает: – Нет, ты права. Он хорош.

– А ты? – задаю я вопрос, пытаясь снять напряжение, повисшее в воздухе. С этим парнем два шага вперед, один назад.

– И я неплох, – отвечает Итан, и снова эта внезапная широкая улыбка. Такая яркая и прекрасная, будто смотришь на солнце.

Дома под стеклянным колпаком: черная треска с пастой мисо, необычный салат с зелеными соевыми бобами, орехами в карамели и вязким кокосовым рисом. Глория умеет готовить японскую кухню? Жаль, я не снимаю еду, потому что это блюдо достойно инстаграма. И снова дома полумрак, хотя Тео сидит за кухонной стойкой, потягивая бокал красного вина, как если бы ему за сорок и у него был сложный день на работе. А ведь всего три года назад он носил брекеты. Я видела фотки.

– Какие новости? Не разговаривают. До сих пор женаты, – говорит Тео, протягивая бокал для меня, хоть я и не просила. Делаю глоток и дышу через нос, как учила Скарлетт. Неплохо.

– Где они? – спрашиваю я.

– А кто ж знает? Может на сеансе для пар у психолога? На деловом ужине? Мама раньше никогда столько не выходила в свет.

– Мой отец тоже.

– Они оба идиоты.

– Прекрати.

– Да, они идиоты. Подумали, будто смогут сделать замену и забыть, что тот, кого они на самом деле любят, мертв. Даже я эмоционально более зрел, чем они.

Я делаю глоток вина. Тео дело говорит.

– А сейчас как дела? – спрашиваю я. После двух глотков в руках покалывает – это ощущение говорит о том, что алкоголь прокладывает путь в моем организме.

– Да без понятия. Видишь ли, мне совсем не нужно все это дерьмо. Будто в выпускной год и так мало стресса.

– А о чем тебе волноваться? Отличник по всем предметам, к тебе ходят репетиторы по академическому тесту – услышал множественное число? – и, я уверена, у твоей мамы есть друзья друзей, члены приемных комиссий. Твоя жизнь похожа на торт.

– Ты сейчас описываешь любого ученика в школе. Как думаешь, сколько человек из Вуд-Вэлли поступает в Гарвард? Пятеро.

– Гарвард? Серьезно?

– Что?

– Ничего. Просто я никогда даже не задумывалась над тем, чтобы попасть в Гарвард. Не думаю, что кто-либо из моей прошлой школы вообще когда-то туда поступал, даже медалисты. – Я умалчиваю, что в Чикаго я была на пути к тому, чтобы окончить год первой или второй в классе, а теперь мои оценки понизились из-за перевода. Очевидно, оценки из моей чикагской школы не имеют здесь такого же значения. Еще одна причина, почему я так недовольна переездом.

– Что ж, спасибо за этот маленький урок жизни, – говорит Тео, и на мгновение он кажется сердитым – будто сейчас последует очередной нервный срыв, – но потом берет себя в руки и просто вздыхает.

– Я имела в виду лишь то, что Гарвард – не самое главное в жизни, – сообщаю так, как если бы я в этом разбиралась. – Ты, так или иначе, поступишь в крутой колледж.

«Мне нравится вино», – решаю я. Благодаря нему я чувствую себя мягкой, гибкой, слова из меня словно льются рекой. Не так уж трудно быть самой собой.