Но знаете, что самое интересное? Это то, что не у меня одной лицо выражало смешанные эмоции и чувства. Откровенно говоря, они пялились на меня как на дуру.
– О, мой Бог, можно я провалюсь под землю?! ПУСТЬ ОНА ПОГЛАТИТ МЕНЯ, СЕЙЧАС ЖЕ!, – это единственные мысли, которые засели у меня в голове на тот момент и никак не хотели улетучиваться. Пройдя в класс, Эрик, Зик и Четыре, сели рядом со мной, но так и не сказали мне ни слова, а я им и тем более. Вслед за ними зашел учитель. Вот теперь мои мысли начали оттаивать, и я предприняла попытку адекватно соображать.

– Немного прокашлявшись, преподаватель обратился ко мне по имени:

– Беатрис Прайор, правильно?, – а можно не так официально, – произнесла про себя я.

– Да, все правильно, – монотонно ответила и закатила глаза.

– Ну что ж, на сегодня вы свободны! Завтра останетесь после уроков и будите мыть стенки коридоров и полы. Всего доброго, до завтра, – быстренько проговорив это, как заученную фразу, учитель улыбнулся, – А с вами мы начнем сегодня и продолжим завтра. Прошу за мной, – скомандовал он.

Это была последняя фраза, которую я услышала от учителя, но не последняя от элиты. Пока я шла по направлению к выходу, они, наверное, раз сто успели пожаловаться на свою жизнь и на первое в их жизни наказание. Такое чувство, что их вели на каторгу. Ну помоют они полы и стенки, ну ничего же не случится с ними, правильно?! Хотя…хотя, кто его, черт, знает! Всякое в жизни случается, но, правда в том, что я еще не встречала ни одного человека, который после школьного наказания, впадал в депрессию или что-то подобное.

Выйдя со школьного двора, я почувствовала запах свободы, такой опьяняющий и манящий, что просто дух захватывает. Компанию по дороге домой мне составляла группа Placebo, одна из любимых мною. Я не хотела вот так сразу возвращаться домой, хотела насладиться Чикаго, его небоскребами и Гранд-парком, через который я, кстати говоря, и пошла домой. Да, так дольше идти, но это того стоит. Пройдя вглубь, на пути встречаются Букингемский фонтан и Институт искусств Чикаго. Я его частенько посещаю: там проходит множество выставок и презентаций, которые так близки моей душе. У фонтана обычно резвятся дети, окунают свои маленькие ножки и плещутся с друзьями, а мамы, как всегда, вытаскивают их полностью мокрыми оттуда. Но всем это нравится. Наша мама тоже водила нас сюда с Калебом, когда мне лет 5 или 6. Такие прогулки отложились в моей голове на самой верхней полочке, иногда я их оттуда достаю, когда бывает совсем грустно, и вспоминаю эти приятные моменты из детства. Я наслаждаюсь ими, как и сегодняшней прогулкой по городу.

Через какое-то время я понимаю, что почти дошла до нашей улицы. Быстро как-то время пролетело.

Моя голова была настолько забита всякими разными мыслями, что даже не заметила, как оказалась на пороге нашего дома. Тихонько открыв дверь, незаметно пробралась в свою комнату, и сразу же рухнула лицом вниз на кровать. – Я дома! Я наконец-таки дома! , – заулыбалась я покрывалу и перевернулась на спину. Только пролежав так минут пятнадцать, соизволила встать, переодеться и пойти на кухню для того, чтобы что-нибудь перекусить.

Сегодняшний вечер не предвещал ничего интересного, кроме папиной нотации по поводу того, что в школу ходят, чтобы учиться, а не слушать музыку. В общем, мы уже это проходили и не один раз, поэтому все будет как всегда. Сначала мы сядем за небольшой круглый стол, рассчитанный на четверых, возьмемся за руки и поблагодарим Бога за наш ужин, и только потом приступим к трапезе. На середине ужина папа начнет расслабляться и заговаривать о сегодняшнем дне: спрашивает о делах, рассказывает про свои, травит байки, услышанные от друзей. А в конце, он узнает о школьной жизни от Калеба и меня. Вот тут-то все и начинается, и примерно с таких слов: «Беатрис, ты же знаешь, что мы с мамой стараемся дать вам все самое лучшее?». В такие моменты я чувствую себя нашкодившим котенком, которого отчитывают хозяева за проступок, опускаю глаза на полупустую тарелку и размазываю остатки еды. Не смею смотреть отцу в глаза, мне становится стыдно, и только и делаю, что неохотно киваю в подтверждении его слов. Да, он прав, но его нотации меня раздражают. Я и так это все знаю, не специально это сделаю же, просто…просто так иногда получается. Стараюсь прилежно учиться, чтобы поступить в колледж, помогать матери по дому, да и вообще всем, кто попросит. Но просто иногда в жизни бывают такие дни и моменты, когда ничего не хочется делать, хочется просто существовать. Чтобы тебя никто не трогал, не доставал с дурацкими расспросами по поводу учебы и жизни вообще, чтобы все от тебя отвязались. Но на самом деле всей душой желаешь, чтобы было все наоборот. Чтобы тебя все обнимали, задавали кучу вопросов, звали на вечеринки или насильно тащили в кино. Да-да, знаю, что это очень странно, но поделать с собою ничего не могу. Я не хочу говорить об этом, я хочу, чтобы люди сами угадывали мои желания как волшебники. C этими мыслями вышла из-за стола, помогла маме убрать и отправилась наверх.

Прокручивая в голове весь сегодняшний день, заметила, что он был каким-то живым по сравнению с другими. Не знаю, что могло повлиять на это. Может прогулка после школы , а может и то, что наконец-таки сбылось мое желание по поводу элиты. Наверное, и то, и другое. Но второе, по-моему, все же больше. – Каждый человек становится самым счастливым на миг, когда сбывается его давняя мечта. У меня одна осуществилась, осталась еще другая. Надеюсь, она скоро исполнится с легкой подачи родителей, – размышляла я про себя.

Посмотрев на часы, поняла, что перевалило уже за полночь, и мне пора спать.

*****

Знаете, у человека бывают такие ощущения, что что-то происходит не так или что-то плохое случилось? Не понимаю, откуда подсознание вырисовывает такие мысли, но обычно они правдивы. Ведь именно они сегодня меня разбудили с утра. Когда я увидела, сколько времени, то на часах вырисовывалось 7:30, а это значило только одно: сегодня я опять опоздаю в школу. Правда, это было не так страшно. Первым уроком музыка, а это значит, что мне ничего не сделают. Учитель был очень добр ко мне, и он, наверное, был единственным в школе, кто никогда не заставлял учеников оставаться после уроков.