Раскат грохота, в сердцах захлопнувшейся двери прокатил по всему коридору зловещим эхом. Звук моих быстрых шагов и злобненькое шипение сквозь зубы, от нахлынувшего возмущенного негодования, гармонично сливались в одну симфонию. Пф-ф-ф, это невозможно… нам нужно проверить найденные деревни, а Фор, кажется, хочет вообще прикрыть разведку местности из-за странных убийств. Ну да, сидя на жопе ровно мы обязательно что-то сможем выяснить… придурок. После заварухи в городе, лидер закрыл доступ в Чикаго, он решил, что никакой войны с Сэмом не будет. Что мы просто останемся жить на полигоне и подарим «Вольникам» наш дом. Охренеть можно… А еще ему очень не нравится, что я пытаюсь найти Эрика. Ага, да плевать я хотела на то, что думает Итон. «Эрик опасен! Эрик предатель! Он тебя погубит!» – бла, бла, бла… тьфу. Вот щаз, прям послушалась, села, сложила ладошки на мандошке и бросила его искать… держи карман шире. В груди снова болезненно ёкает, колючий спазм сдавливает горло… Ну где-же ты, родной мой… я так соскучилась. Не могу я без тебя, совсем не могу. Волнение, невыносимая тоска, грызущая боль, печаль, одиночество — стали моими вечными спутниками… Когда-же ты вернешься? Не оставляй меня одну… мне так плохо без тебя.

Нам нужно узнать, почему изгои стали намного организованнее, что затевается Эрудицией. Что происходит за стенами полигона и прочее, прочее, прочее. И никто не может достучатся до лидера. Вся надежда только на Вайро, но он еще в довольно тяжелом состоянии, хоть и стабилен. Уже начал потихоньку рычать, когда, ни на миг не покидающая его Линн, пытается накормить командира с ложечки. Заглянув к ним утром, застала примечательную картину: Сюсюкающую приторно сладеньким голоском Линн, подносящая к его рту пресловутую ложку и гневно сверкающего зеленющими глазами Вайро, ласково рыкающего, подобно ощетинившемуся волкодаву, мол, еще подгузники на меня одень… и выдрав, дрожащей рукой сей столовый предмет, он мужественно принялся сам хлебать из подставленной тарелки. Пыхтел, потел, половину на себя пролил, но гордо и чрезвычайно довольный собой, лопал сам. О как! Значит, злыдень скоро оклемается!

Сегодня выдвигаемся с Вороном по отмеченным им в поездке, найденным деревням. Повертев карту, определяемся с первым пунктом назначения. Ближайшая отметка находится, примерно в ста километрах от полигона, мы начнем с нее. Джойс и еще две группы отправились на рассвете с разведкой на дальнюю территорию, аж за триста километров. Снова обмундировавшись, как на битву, загружаемся в транспорт. На выезде у главных ворот, по новому приказу лидера, у нас тщательно проверяют допуск за пределы базы. Вооруженная, до зубов охрана и четыре псины, во главе с Бесом, неплохой блокпост, если вдруг сюда сунется чужак.

Деревенька встречает нас полусгнившими домиками, развалинами, заросшими кустарниками и кромешной тишиной. Монотонно обшариваем каждый уголок, но ничего, кроме старых, рассыпавшихся срубов, давно на половину ушедших под землю мы не обнаружили.

— Смотри, Крошь, там дальше какой-то дом, проверим. — показывает Ворон на просвет среди густой растительности.

Мы медленно, держась настороже, выбираемся на открытое место. Там и впрямь стоит небольшая хижинка, присыпанная опавшей листвой, одна ее стена почти полностью скрылась под какими-то ползучими растениями. Бесстрашный пошел обследовать находку, а я осталась снаружи, еще раз обходя местность. Остановившись, услышала шорох листьев, раздававшийся из-за кустов. Всего лишь ветер или мелкое животное, а на душе почему-то скребутся кошки… Судорожно, до боли в пальцах, сжимаю автомат, и осторожно шагаю, всматриваясь вперед. Нет ничего страшнее неизвестности и ожидания. Кажется, у меня сейчас все чувства обнажены. Я ожидаю обнаружить в этом заброшенном месте что угодно: от сказочной лавки со сладостями, до логова чудовищ. Но собираюсь, и иду дальше изучать таинственный околоток. Лесочек, деревца, кустики, травка, птички поют… Слишком красивая и больно безмятежная картина. Слишком мало она внушает доверия…

Здесь, в отличие от другой части исследуемой территории, ничего нет, да и местность не располагает к строительству — сплошные дебри. Ничего интересного тут поначалу не обнаруживается, а потом я встаю, как вкопанная. На земле белеют кости крупного скелета. Может, это был олень? Не знаю. Да меня это и не особенно интересует. Вероятно, пал жертвой естественного отбора природы. Куда больше меня беспокоит вопрос, кто так аккуратно обглодал тушу? Трава местами еще бурая от крови, а на костях — следы зубов. Да каких! Явно хищник и с очень-очень хорошим аппетитом. По спине пробегает противный холодок. Липкая паника подбирается своими когтистыми лапами… У меня такое чувство, будто находясь здесь, я сижу на пороховой бочке. Внутренний голос не просто подсказывает, а уже панически голосит, призывая бежать отсюда, роняя тапки. Вот только я бесстрашная, мне нельзя боятся. Но мне страшно… очень.

А потом слышу приближающиеся шаги, оборачиваюсь и вижу… ЕГО. Я нашла его, нашла… ГДЕТЫБЫЛТВОЮМАТЬ? Эрик неторопливо идет ко мне по траве, покрытой капельками росы и останавливается в двух шагах. Он молча поднимает руку, с улыбкой протягивая ее мне. Моя ладошка тянется на встречу, завороженно смотрю на его лицо, пытаясь поймать какие-либо изменения. Глаза теплые, серебро словно переливается в радужке, он улыбается. Обманчивое умиротворение. Тревога, бисеренками скатывается по ребрам. А когда, наши пальцы соприкасаются, меня словно дергает током от холода. Чувствую, как подушечки моих пальцев застывают, а он смотрит, и губы искривляются в презрительной усмешке. Расплавленное серебро застывает режущим льдом, таким холодным, блестящим и слишком опасным. Черная пропасть зрачков расширяется, засасывает в пульсирующий, плотный ужас. Я хочу сказать что-нибудь, крикнуть…, но вырывается жуткий вой. Тресни, земля, пожалуйста, прямо подо мной. Закусываю губу до искр в глазах, чтоб совсем не заорать в голос… я ощущаю безумную угрозу и пячусь назад. Руки цепляют с плеча оружие, дуло направленно на него. Эрик не сводит с меня колючего, пристального взгляда. Глаза загораются пламенем, они словно разверзгнувшаяся преисподняя с кипящей лавой. Они прожигают, превращают в пепел. Выгрызают кусками душу… Уничтожают. Сердце срывается в нутро страха. Рот искажается в звериный, окровавленный оскал. Небо заволакивает низкими свинцовыми тучами, они сгущаются и спускаются к самой земле, окутывая туманом все пространство. А потом, его сверху до низу распарывает яркая молния и ухает прерывистый раскат грома. Но это не гром, это… смех. Скрипучий, словно лезвия царапают стекло. Пугающий, до оцепенения, до дрожи… Палец жмет на курок… и туман исчезает. Развеивается серой дымкой, оставляя на земле лежащее тело Эрика. Опускаю взгляд на распахнутую на его груди куртку, горло перехватывает удушающим спазмом. Дышать тяжело, совсем невозможно… Яркая кровь сочится из раны, разливаясь по грудной клетке влажным цветком. На его губах пузырится алый ручеек.

— Нет! — тихо срывается с моих губ, и из горла рвется крик…

Я падаю на землю, рядом с ним. Стараюсь зажать рану руками, но кровь льется сквозь пальцы, горячая, липкая. Красная… много крови. Нет, не может быть… пожалуйста. Только не это… нельзя. Не смей умирать… не оставляй меня. Прошу, Боже… да сделай же что-нибудь, помоги… Так сильно колит в груди, словно ломает ребра. Печет. Я не могу дышать, воздух ускользает… темно.

— Кроша! Твою мать… Что за на х*й? Очнись!

Резкая вспышка света вытаскивает меня из черноты. Жадно хватаю ртом глоток воздуха. Еще и еще… Пытаюсь сфокусировать зрение, Ворон трясет меня за плечи и старается поднять на ноги. Глаза у друга как две тарелки. Но… передо мной нет тела… оно исчезло. Что это было? Сердце стучит как пулемет. Я еще несколько секунд в полном охренении таращусь на свои руки, на которых нет крови… Вашу-то мать! Мать вашу! И это все, что приходит мне в голову.

— Уходим! Живо отсюда! — он подхватывает меня на руки и бегом тащит в сторону оставленного внедорожника, заталкивает на сидение, словно тряпичную куклу и машина срывается с места.

Мы едем в полном молчании, каждый погружен в собственные мысли. И, наверное, мы так или иначе думаем об одном и том же: это плохое место, откуда надо сваливать любыми способами и как можно скорее. Я нервничала так, что Ворон, бедняга, боялся ко мне повернуться лишний раз спросить чего. Страшно… так страшно… Сижу, обхватив себя руками, тело бьет озноб, голова раскалывается. Как это странно все… галлюцинации? Как в тоннеле… Резкий скрип тормозов, в мои руки сунута фляжка. Пальцы непослушные, зуб на зуб не попадает, и Ворону, приходится самому заливать в меня виски. Алкоголь ползет по горлу и разливается горячей лужей в желудке. Выдыхаю, глубокий вдох, еще… А потом я разрождаюсь таким матом, что у друга глаза стали еще больше.