Он с размаха бьет меня по лицу. Я падаю. Пытаюсь встать, получается плохо. В голове все плывет, глаза ничего не видят, кроме неясного марева. Бесстрашные стоят вокруг и подбадривают товарища, а надо мной смеются. Вот идиоты. Злость придала силы, отрезвила голову. Поднимаюсь, и с размаху налетаю на бесстрашного. Он не ожидал отпора, поэтому повалился было на землю вместе со мной, но быстро вывернулся и взял меня в захват. От скручивающей боли в руке, выступили слезы.

— Ну что, теперь будешь просить пощады, носяра?

— Нет, — предательский голос срывается, выдавая не пролитые слезы.

— Ну, же, нос, сделай мне подарок, заплачь, — еще сильнее выворачивая руку, говорит Билли, — иначе, клянусь, я тебе ее сломаю.

Вдруг, хватка его ослабла и через мгновение пропала совсем. От боли я не смог четко разглядеть, что случилось, увидел только быстро мелькающую черную тень и довольно длинные девичьи волосы, забранные в хвост. Билли лежит и скулит с разбитым носом, пара других бесстрашных пытается встать на его защиту, но маленькая тень машет руками и ногами так, что все они оказываются на почтительном расстоянии, остальные разбегаются.

— Ах, вы, уроды долбанные! Вы забыли манифест бесстрашных? Это и есть ваш ежедневный подвиг — издеваться над членами других фракций вместо того, чтобы защищать их? Быстро рассовали сто хуев по карманам и провалили отсюда, пока целы!

Голос девочки и слова девочки совершенно, ну вот никак не подходит к ее внешности. Если бы я увидел ее в школе просто так, я скорее всего прошел бы мимо и не заметил, потому что она очень маленькая. На вид ей лет 8-9, огромные голубые глаза в обрамлении пушистых черных ресниц, по детски пухлые губы…

— Как тебя зовут? Ты эрудит? — это мне, наверное. Без очков я вижу преотлично, но без них мне как-то неуютно. Я не сразу нашелся, что ответить и неловкая пауза затянулась. От этого я разозлился.

— А что, по мне не видно? Был бы я искренним, напялил бы белую рубашку и черный пиджак. А ты кто? На вид очень дружелюбная.

И тут она рассмеялась. Лицо ее из жесткого и нахмуренного превратилось в довольно милое и совершенно девчачье. Как будто, это не она надрала задницу трем бесстрашным и не послала их матом.

— Да уж, я и спросила. По тебе сразу видно, что ты эрудит. Ой, твои очки, уроды их разбили… Как же ты будешь…

— Не волнуйся, я хорошо вижу и без них. А тебя как зовут?

— Меня зовут Салли Фьюри. Вот только ты так и не представился.

— Эрик Эванс. Но все зовут меня Расти.

— Привет, Расти! А куда ты бежал, пока не встретил наших выродков?

— На самом деле в библиотеку. Я нашел там книги дофракционных времен. Они про войну, военную технику, как она использовалась и как устроена…

— Все-все-все, я вас, эрудитов, знаю, вы любого человека до смерти заговорите. Пока, Расти, увидимся как-нибудь! — она машет мне рукой и разворачивается, чтобы убежать. Мне, почему-то, не хочется, чтобы она уходила.

— Я могу помочь с учебой, если что!

Салли остановилась.

— Заметано. А я могу научить тебя драться, если что! Идет?

— О’к, давай после уроков в тренажерном зале?

— Да, я буду. Пока.

End of Flashback

Две перевернутые тройки. Все вокруг (Everybody Everywhere). Эраст Эванс, это мое имя. Почему Эшли зовет меня по-другому и это другое имя кажется мне более родным? Когда у меня появилось другое имя? Я скрывался?

Flashback

9 лет назад

— Ты уже точно решил, что будешь бесстрашным?

— Салли, ты мне уже в пятисотый раз задаешь этот вопрос. Решил точно.

— Просто, я думаю ты не совсем представляешь, что значит быть бесстрашным. Это не так, как кажется со стороны. Бесстрашные солдаты, воины, сильные, смелые, но это только одна сторона медали. Вторая сторона, скрытая ото всех — это жестокость, безрассудство, заносчивость, гордость, вечное соперничество. Наша жизнь — это постоянная война, где есть только боль, кровь, смерть и очень мало светлых минут.

Я беру ее лицо в ладони.

— Салли, мне не нравится, когда ты такая грустная. Ты всегда улыбаешься, что бы не случилось, откуда столько печали?

— Ты знал, что наши старики, если не могут запрыгнуть в поезд, должны уйти из фракции или прыгнуть в пропасть? То же самое должны сделать покалеченные или больные неизлечимо. Ты понимаешь, что кроме того, что мы каждый день подвергаем опасности свою жизнь на улицах города, запрыгивая в поезд, прыгая с крыш, мы еще и избавляемся от ненужных нам членов фракции вот такими способами. А детей рождается мало, просто бессовестно мало. И переходят к нам меньше всего людей. Бесстрашие вымирает, Расти. Переходя в эту фракцию, ты каждый день будешь сталкиваться со смертью. Ты уверен, что ты сможешь остаться таким, какой ты сейчас, если будешь там?