Семеновка – деревенька под Славянском – смело могла называться столицей юго-восточного сепаратизма. В Донецке, да и в других городах, конечно, люди штурмовали администрации, райотделы милиции, управления спецслужб, но настоящая война началась именно здесь. А Семеновка и Моторола уже тогда в сознании любого, кто следил за событиями на Донбассе, слились в одно целое. Поэтому я туда и направился. Благодаря Мотороле, который периодически вывозил меня на передовую, я познакомился там с киевлянином Кедром, ребятами из Запорожья – Боцманом и Кирпичом и даже с одним грузином Гоги. Короче, я знал, к кому обратиться.

Таксист Саня, дежуривший у гостиницы «Украина», где тусовались все российские военкоры, любезно согласился рискнуть и добросить меня до центрального семеновского блокпоста, дальше я, разумеется, сам. По памяти добравшись пешком до Кедра, я попросил ребят из его отряда отвести меня к Боцману – самого киевлянина в расположении не оказалось, что также наводило на тревожные раздумья. Не было на месте и Боцмана с Кирпичом, куда-то запропастился даже грузин Гоги. Я отчаялся, но решил выяснить хоть что-то, раз уж приехал. Люди Кедра безрадостно – ну кому охота рисковать жизнью, не имея на то веских оснований, – отвели меня совсем уже на передок к Викингу, где я попал под танковый обстрел, впервые оказавшись с Моторолой на Семеновке.

– Так их перебросили дня три назад! – подтвердил мои опасения Викинг.

– Далеко? – спрашиваю.

– Да близко тут – в Николаевку, километров девять отсюда, – обнадежил скандинавского вида ополченец. Памятуя о том, что мы вместе танковый обстрел пережили, а значит, доверять мне можно, продолжил: – После того как ВСУ отбили Ямполь, мы ощутимые потери понесли. Стрелков дал распоряжение организовать оборону Николаевки и отправил туда Моторолу старшим.

– А со связью у него что? – не отставал я.

– Телефон выключил, его ж номер палят, ну ты сам знаешь – только запеленгуют месторасположение и давай накладывать со всех орудий. Вот Мотор и решил мобильником не пользоваться пока. Хотел симку сменить, не знаю, есть у него новый номер уже или нет, – отсек мои дальнейшие вопросы Викинг.

Мне, впрочем, и этого было достаточно. Из Семеновки я выбрался на попутке с ранеными, интенсивность артиллерийских обстрелов с каждым днем возрастала.

Следующим вечером Мотик появился сам. Его джип, управляемый Вохой, характерно тормознул почти что у лестничных ступенек гостиницы «Украина» прямо на тротуаре, сабвуфер изрыгал песни на украинском языке – это было слишком экстравагантно даже для Моторолы. Он первым вышел из машины и открыл заднюю дверь, чтобы подать руку. Кому бы вы думали – даме.

– Лена, – представил девушку ополченец.

Стройная, статная двадцатилетняя гарна дивчина с черными как смоль волосами, собраными на затылке в хвостик, и веснушками на курносом носу – она была более чем на голову выше своего спутника. Штаны цвета хаки, черная футболка с «ксюхой» наперевес. «Ксюхой» в народе называли автомат Калашникова укороченный, с такими ходят милиционеры. Модная по тем блокадным временам вещь. Моторола не представлял Лену как свою официальную пассию, потому что и слов никаких не требовалось. Его лексикон заметно изменился (я и не подозревал, что он может быть таким интеллигентным), с Леной он вел себя подчеркнуто деликатно, без всяких там гражданских пошлостей.

– Ну что, журналюги, шашлыки будем есть сегодня? – бодро приветствовал нас ополченец. – Что-то я погляжу, ваши ряды поредели.

– Да, – говорю, – остались только мы с Фомичом, Стенин и Первый канал.

Уже несколько дней мы куковали в Славянске вшестером. Оператор Life Миша Фомичев, фотограф «Россия сегодня» Андрей Стенин, Саша Евстигнеев – военкор Первого канала, с оператором-армянином Темой и инженером Никитой. Ну и я. Все остальные разъехались. После того как под Луганском артиллерией ВСУ накрыло парней с канала «Россия», затем под Донецком в живот застрелили Толю Кляна, редакции большинства российских изданий отзывали своих сотрудников из окруженного Славянска. Очевидно, что на прессу, работавшую на территориях, подконтрольных ДНР, объявили охоту. Киев нас внес в списки пособников террористов – ориентировки распространили по всем блокпостам. Отзывали, в общем, и меня с Сашей Евстигнеевым, и Андрюху. Но мы безрассудно упорствовали, ссылаясь на полнейшую блокаду города – мол, оставаться здесь безопаснее, чем идти пешком по минным полям и наткнуться на спецназ СБУ или, еще хуже, добровольцев из Правого сектора. Затянув с отъездом, мы, конечно, поставили начальство в неловкое положение, но зато были единственными, кто продолжал освещать события в Славянске изнутри. Это того стоило.

– Так что, мясо будем жарить? – любопытствовал Мотор. – Мы уже неделю по-человечески не ели.

– Да жарится уже, шеф-повар Игорь уехал вместе со своими ребятами с канала «Россия», теперь за него шашлыки армянин делает, – успокоил его Фомич.

Моторола был явно на взводе. Понятно, что с Леной они начали встречаться совсем недавно, поэтому знаменитый ополченец вел себя зажато, почти что стеснительно, у него даже голос как будто стал выше и миролюбивее. Моторола рассказывал, как чудом выскочил из-под Ямполя и что Первый перебросил его отряд в Николаевку:

– Наша группировка на Ямполе в окружение попала, моим дали приказ – прорывать кольцо, как всегда, короче, я ж их одних туда не отправлю. Разделились, я выскакиваю как бы к нашему блокпосту, а там уже укропы, и прямо на меня БТР едет. Я застыл как вкопанный – не отрываю глаз от пушки. Он дулом в мою сторону поездил и продолжил движение, ни одного выстрела не сделал. Из-за каски, видимо, за своего принял. Вэсэушники привыкли, что ополченцы неэкипированными в бой идут, вот стрелок и затупил, иначе хана. Я конечно же шмыг в кусты и зашуршал к своим.