— Здравствуйте, Михаил Сердеевич, — поприветствовала она коллегу. — Говорят, вы сегодня дежурите?

— Добрый день. Да, выпало такое счастье, — не стал отрицать товарищ.

— У меня к вам просьба. Там мальчик, двадцати семь лет от роду, самотёком поступит. Алексеем зовут. Госпитализируйте, пожалуйста, на кардиологию.

— Хорошо, нет проблем.

— Спасибо, — поблагодарила Екатерина Дивановна и повесила трубку.

«Такой молодой и на кардиологию. Не люблю я этих блатных. Наверняка от работы косит», — думал Михалыч, ожидая пациента, хотя завкардиологией пользовалась у него большим авторитетом.

Вскоре прибыл блатной. Таким, по крайней мере, он казался до тех пор, пока ему не сняли ЭКГ. Наш академик, завидев плёнку, ужаснулся: ритм сумасшедший, комплексы сердечных сокращений жуткие, да и ишемийка кое-где проглядывалась. Вскочив с дивана, Сердеевич побежал в смотровую, допрашивать больного. Ведь анамнез, как говорят, половина диагноза.

— Ну, Алексей, вы даёте. Честно сказать, я встревожен. У вас достаточно юный возраст, а кардиограмма, мягко говоря, не идеальная. Вы что, много курите? — Наш товарищ рефлекторно принюхался.

— Нет. И не думал, — ответил пациент.

— Наркотики, может? Травка какая, порошочек?

— Никак нет. Даже не пробовал.

— Девочки табунами? Бессонные ночи?

— Откуда? Одна супруга. Чаще утром.

— Может, умер кто? — академик решил зайти с иного фланга.

— В смысле? — не понял больной.

— Ну психотравмирующих ситуаций в последнее время не было?

— О-о-о, — протянул сердешный. — Этого добра у нас навалом.

— Расскажите поподробнее, — попросил Михалыч. — Я не тороплюсь.

— Да, пожалуйста, — охотно отозвался Алексей. — Это всё работа. В Органах я тружусь, понимаете? Следователь по уголовным делам. Служба крайне нервная. А тут попался ко мне один блатной. Ну, мне и намекнули: не заводи, мол, дела. Легко сказать: не заводить, если человек криминалом насквозь пропах. Да и я, грешным делом, привык по совести работать. Взяточников не терплю, да и по указке никогда ничего не делаю. В общем, парень там со связями оказался, и вот теперь уже на меня дело шьют. Подлатаю, может, у вас здоровье и сдамся, а то в Органах тенденция: заключённых не лечить.

— Ничего себе история, — присвистнул Михалыч и перешёл на «ты». — Подлатать-то запросто, только ты не боишься, что они тебя найдут?

— Не то слово. Беззаконие — самый страшный дядька.

После беседы Алексея осмотрели, прослушали и пропальпировали. С длинным листом назначений пациент выходного дня оказался направлен на отделение. В больничку потекли новые клиенты. О честном следователе наш товарищ вскоре позабыл. По крайней мере, на несколько ближайших дней, до пятницы.

В последний рабочий день Михалыч вновь встретился с Алексеем в приёмнике. Только на сей раз молодой пациент шёл не один. Его сопровождала пара сотрудников в форме и железные «браслеты», защёлкнутые на запястьях.

После всего случившегося академик долго не мог выкинуть из головы историю с Органами. Не каждый день из больницы беспардонно увозят твоих подопечных. Вскоре факт именно такого увоза подтвердили и адвокаты, зашедшие в приёмный покой за справочкой.

— Нам для суда нужна справка, — обратились они к Михалычу, — что Алексей находился у вас на лечении.

Они, может, обратились бы ещё к кому-нибудь, но, как вы поняли из предыдущих глав, медиков в нашем Царстве, а тем более в бесплатной больничке, категорически не хватало.

— А-а-а, мученик Алексей, — протянул наш товарищ. — Конечно, напишем. Дайте лишь минутку. Кстати, как он там?

— Сидит, — признались адвокаты. — Да дело чистой воды заказуха. Мы когда пришли на слушание об избрании меры пресечения, судья уже держал готовое решение! Мы предоставляли документы, что его забрали из больницы, но в протоколе задержания значится: с рабочего места. И Фемида поверила коллегам Алексея.

Академику оставалось лишь вздыхать. Он находился в некотором шоке. Одно дело, когда где-то кого-то просто так арестовали. Другое дело, когда у тебя на глазах. Неужели можно любого человека преспокойно закрыть? Столь смелые догадки поспешил озвучить один из адвокатов.

— Да, к сожалению, мы живём в таком времени, когда нет надобности подбрасывать наркотики или фабриковать улики. Заводи дело, сажай человека и всё. Даже если он года через два-три выйдет, пока все суды-туды пройдут, своё он сполна получит.