– Было бы чему сотрясаться, - буркнул Иван (папа?), посмотри, что она наделала. Теперь лежит. Притворяется.

– Иван… - мама, молча, вышла из комнаты, потом пришла с ведром и тряпкой.

– Ну чего стоишь? Я попросила позвонить в «скорую».

Папа вышел. Мама закончила уборку и тоже ушла. Юрик присел на мою кровать и спросил:

– Тебе очень больно, Саша?

– Терпимо, Юр.

– Ты никогда так меня не называл.

– А как?

– Ну, Юриком, Юрасиком.

– Это голову я ударил, ничего не помню.

– Ты отодвинься к стенке, я уберу одеяло, потом переляжешь, а я тебя накрою.

В груди потеплело. Малыш заботится обо мне. Но тут моё внимание привлёк громкий голос мамы:

– Ты с ума сошёл! Может, ты её совсем убьёшь!?

– Она мне постоянно грубит, не хочет говорить со мной!

– Ты уж определись - грубит или не разговаривает.

Я с трудом встал с кровати, Юрик расправил постель и помог мне улечься.

– Юрик, иди кушать!
– мама.

– А Саша?

– Ему не до еды.

Мне действительно было не до еды, даже мысли о еде вызывали отвращение. Да, адаптация в новом мире оказалась пыткой, хотя,

если вспомнить некоторые книги, то там…

Но, как говорится, своя рубашка всегда ближе к телу. Провалялся я так довольно долго, не прислушиваясь к разговорам в квартире,

поняв, наконец, что разговаривает больше телевизор.

Раздался звонок в дверь и ко мне зашли врач и медбрат с медицинским кофром.

– Ну, где тут больной? О! Какой красавчик! Сесть можешь?

Превозмогая слабость, сел, стыдливо прикрываясь одеялом.

– Майку сними, - я послушался.

– Он у вас что, под машину попал? Из окна выпал?

– Нет, просто подрался с мальчишками – сказала мама.

«Если бы подрался» - подумал я «Меня тупо били»

– Как тебя зовут, мальчик?

– Саша его зовут, - ответила мама.

– Почему ты не разговариваешь?
– спросила врач – Голова болит?

Я осторожно кивнул.

– Хорошо, - протянула она, - сейчас посмотрим твою голову.

Ощупала мою многострадальную головёнку, она покачала своей головой:

– Надо везти в стационар. На затылке огромная шишка, возможно и большая гематома, на лбу тоже шишак, - прощупав рёбра на моём вздрагивающем тельце, спросила: - дышать не больно?

Я, опять молча, отрицательно покачал головой.

– Могут быть трещины в рёбрах… Да что это за ребёнок! Тебе случайно язык не оторвали? Скажи: а-а-а!

– А-а.

– Ну вот, хоть что-то живое осталось, - она достала молоточек и поводила им у меня перед глазами, потом попросила положить ногу на ногу и постучала по коленке.

– Присутствует расфокусировка зрения, слабая потеря ориентации (слабая ли?), но реакции нормальные. Ну что, будем оформлять?
– повернулась она к маме.

Мама беспомощно посмотрела на меня, а я отрицательно затряс головой, рискуя расплескать мозги.

– Нет, мы полечимся дома.

– Смотрите, надо бы сделать рентген… хотя завтра суббота, всё равно ждать специалистов до понедельника, не в реанимацию же определять. Ладно, пишите отказ от стационара, я сейчас поставлю герою укол и выпишу рецепт. Ну, герой, подставляй свою попку.

Врачи покопались в кофре, позвякали инструментами и, наконец, я дождался успокаивающую инъекцию в филейную часть.

– Обязательно вызовите своего участкового врача!
– на прощание сказала врач СМП.

В квартире наступила относительная тишина, слышно было только, как мама что- то выговаривает отцу, отец вяло оправдывается.

– Юра, не беспокой Сашу! – мама.

– Ему, наверно, скучно.

– Врач сказала, полный покой.

Послышался горестный вздох.

– Это Юрке скучно, - сказал папа, – иди сюда.

– Пап, почему ты не любишь Сашу? – напрямик спросил Юрик. Я затаил дыхание.

– С чего ты это взял? – возмутился отец.

– Я же вижу…

– Мал ещё, видит он. Иди к своей Саше, тебе уже пор спать.

– Ещё девять часов! «Уже девять?» Я лучше поиграю…

– Только тихо, мы с мамой посмотрим передачу… о семье и школе, - с некоторым сарказмом в голосе добавил отец.

А мама на кухне звякала посудой.

Скоро я услышал осторожные шаги и тихое сопение:

– Саша, ты не спишь?