Разумеется, что после звонка Аграновича и покупки кассеты Круга, где он значился как автор слов и музыки моей песни «Светочка», я позвонил в Тверь Игорю Звереву. То женский голос отвечал, что он пьяный спит, то, что он на работе. Наконец дозвонился. На мой вопрос, как могло такое случиться, что присланная ему мною песня присвоена каким-то Кругом, да еще и «в соавторстве» с ним, со Зверевым, да еще ис моим рисунком аранжировки, Зверев явно заюлил. Он порол примерно такую ахинею, что Круг является моим давним поклонником, что знает многие мои песни, что осенью прошлого года Зверев дал переписать Кругу все те песни, которые я прислал в 1992 году. О присвоении Кругом авторства, тем более о своем соавторстве, он слышит впервые от меня. Выслушав все это, на ходу придуманное вранье, я сказал:- Ты дал Кругу записи, ты сам и разбирайся, но так поступать подло!

Через несколько минут мне перезвонил человек, представившийся директором Михаила Круга и руководителем группы «Попутчик» Алексей Свиридов. Разговаривая в утрированных приблатненных интонациях и выражениях, он начал с нападения. Опуская, стершиеся из памяти со временем, детали его агрессивного монолога, смысл которого в основном сводился к тому, что я не знаю, какие силы и чьи бабки стоят за раскруткой Круга, скажу только, что ничего разумного разговор со Свиридовым не содержал. «Какая-то дешевка!»- подумал я, а вслух сказал:- Я понимаю, что все вы там в Твери круче жаренных яиц, но за 15 лет творчества — это первый случай, который иначе как ЗАПАДЛО не назовешь. Хоть мне и наплевать на ваши полублатные понятия, но, даже по ним это называется КРЫСЯТНИЧЕСТВОМ, и наказывается «хоровой любовью народных масс», тем более, что авторство «Светочки» зафиксировано мной в РАО. По-моему, последнее, произвело на Свиридова самое сильное впечатление. Три «магические» буквы РАО, и тон Свиридова стал почти заискивающим, а разговор закончился вопросом: «Сколько мы тебе должны за песню»? Я сказал, что не все измеряется деньгами, мне надо, чтобы Круг публично отказался от авторства и извинился за «недоразумение». Нагловатый голос Свиридова заметно погрустнел: «Ну, Круга я вряд ли смогу на это уговорить…».

— Тогда до новых встреч! — сказал я и опустил трубку.

К сожалению ли, к счастию ли, но я человек не кровожадный. Я не повелся на хищный энтузиазм юристов из РАО, уговаривавших меня «наехать» с их помощью на Круга и компанию, арестовать тираж альбома «Жиган-лимон», поломать его скорые планы на работу с Николаем Рязановым в Питере.

И, хотя, беспредельная наглость «дорогих тверичей» меня, мягко говоря, УДИВИЛА, я решил — Бог им судья, все во ВЛАСТИ БОГА!

«ВСЕ ВО ВЛАСТИ БОГА!»- решил я и постарался поскорее позабыть всю эту историю. Песен я писал предостаточно, и значительно более интересных и сильных, чем «Светочка». «Если для Свиридова, Круга и Зверева «Светочка» — «потолок», то о чем с ними, собственно разговаривать?»! — Не оскудею!» Я успокоился и, плюнув на все, занялся другими делами.

Но вот только ранней весной, того же года, Круг появился на моем пороге….

Именно… появился… Погода стояла по-мартовски дождливая и промозглая, а он стоял на пороге в сероватом пиджаке и темных брюках абсолютно сухой, с литром «Смирновки» в руке и улыбался хитровато, но не отталкивающе. «Впустишь?» Вспомнив, отнюдь не джентльменскую беседу со Свиридовым, я решил «держать марку»: «А кто вы собственно такой?» Хотя фото на обложке абсолютно соответствовало оригиналу, и не узнать Круга в том самом пиджаке было невозможно. Признаки ранней полноты, некоторая одутловатость подбородка, слегка прищуренные глаза с хитринкой….

«Я Круг! Ну, хочешь, паспорт покажу? Только «Круг» — все равно мой псевдоним!» Пауза затягивалась. Он топтался на месте, а я не спешил впускать его. Поймав мой взгляд и, видимо поняв о чем я думаю, он сказал: «Да ребята подвезли. Куртка в машине. Я в Москве по делам, здесь им тоже сказал, что у меня дело». Простоватость или простота? — Обескураживала. И я впустил его. «Не обижайся! Я твою «Светочку» не воровал. Зверев спел, сказал, что его песня, мне понравилось. Вся история. Со Зверевым мы сами разобрались — мало не покажется, а деньги я тебе привез и, если не против, давай посидим». Он приподнял «Смирновку». «Я уже сказал вашему директору, что деньги не возьму, мне нужен ваш публичный отказ от авторства».

«Да, ладно тебе! Давай на «ты»! Я человек простой! Ты какого года? — я 62-го!»

Я предложил ему присесть, достал стаканы, но пить отказался. «В завязке? А я выпью. Не за рулем сегодня. Ребята отвезут. Скоро тоже завяжу, мешает. У меня сейчас творческие отгулы. А чего от денег отказываешься? Много у тебя их что ли или не нужны?». «Хватает, нужны, вторая дочь скоро родиться, но не все ими измеряется!» «Вторая дочь? Это хорошо. А я вот пацана один без бабы воспитываю. Водилой на молоковозе бабулям молоко развожу, но, чувствую, уходить придется — гастролей много, выступлений, а начальство залупается!». Больше мы никогда к вопросам личной жизни не возвращались. Он пил водку, сетовал, что не по-русски как-то пить одному, я пил кофе. «Понимаешь, Леха! Не все так просто! Кстати, у меня друг есть один — самый настоящий! Тоже Леха!».

Я поправил, что я не «Леха», а Леонид, если он хочет, то Леня, что это два разных имени.

«Да, ладно, не обижайся, братуха! Просто ты всего пока не знаешь, со временем расскажу. Но сейчас, если откажусь от «Светочки» все у меня обломится. Люди денег не дадут. Авторитетные люди. Нет денег — нет следующего альбома, да и за этот ты не знаешь, сколько я еще должен. Давай по-хорошему, в следующий альбом я снова включу «Светочку», напишу, что сочинил ее по мотивам твоей песни, а где можно, скажу, что все это недоразумение и прочий шняк. А ты, где можно, вспоминай меня, ругай. Лучшая реклама — антиреклама!».

Забегая вперед скажу, что Круг свои обещания выполнил. В альбоме «Зеленый прокурор» «Светочка» значится как композиция «по мотивам песни Леонида Ефремова».

Да и во многих интервью Круг долгое время говорил: «Я исполняю только свои песни, кроме одной «Светочка» — Леонида Ефремова, есть такой московский автор».

«Слушай, а чего ты только «Светочку» у меня взял? У меня много подходящих тебе песен, я их практически не пою. Да и феня у тебя не всегда понятная, а там все доступно!»