В последние годы, когда и более молодые стали умирать, Станислав Ростоцкий, с его ясным умом и энергией, оставался для кинематографистов тем живым и добрым символом традиции, некоей проверкой на совесть, на профессиональное и человеческое достоинство, без которых немыслимо ни одно сообщество, ни даже просто нормальная семья, где обязательно должны быть старшие. В одном из последних интервью Ростоцкий говорил так: "Из нашего лексикона исчезло слово "стыд". Ни от кого не слышу: "Мне стыдно!" И слово "совесть" оказалось забытым!"

Теперь нет и его.

2001

Иван Лапиков. Актер для катастрофы

В неподъемном по весу четырехтомном "Кинословаре" ("Новейшая история отечественного кино. 1986-2000"), всем своим вызывающе шикарным обликом, перенасыщенностью взаимовосторгами, "изячным" словоизвержением, напоминающем, образно говоря, некую очередную кинематографическую тусовку "для своих", - в этом подробном "Кинословаре", выпущенном издательством "Сеанс", места артисту Ивану Лапикову не нашлось. Не пустили туда Ивана Герасимовича.

Мало, что народный артист СССР, а такие всегда были безошибочно единичны, мало, что после 1986 года успел сняться еще в добром десятке фильмов, - не нашлось ему полстраницы под дорогими обложками.

Почему-то вспоминается, как секьюрити того времени не пропустил в Тульское дворянское собрание Льва Толстого, приняв за простого мужика. А граф шел прочитать вслух "Плоды просвещения"...

Ему было уже за сорок, когда пришла настоящая известность, когда все открыли Лапикова. Хотя, как позже выяснилось, он уже дважды снялся у Юрия Егорова. Но по-настоящему дело его славы сделалось, конечно, после фильма Алексея Салтыкова "Председатель" по сценарию Юрия Нагибина в 1964 году. Ленинскую премию за главную роль Егора Трубникова получил Михаил Ульянов, а Иван Лапиков за роль его брата Семена получил судьбу. Братья-антиподы: один мучительно и неистово спасает-возводит колхоз, другой, разуверившись в пустопорожних обещаниях общего блага, окончательно отчаявшись, его покидает, собрав на подводу семью и нищий свой скарб. Одному подавай сплоченный коллектив и энтузиазм созидания, хоть и на развалинах, другой если и верит кому, то только себе, своим мослатым ухватистым рукам.

Михаил Ульянов позже признавался, что как партнер Иван Лапиков был и радостен ему, и в определенном смысле страшен. Страшен, потому что, играя рядом с актером такой абсолютной психофизической правды, необходимо было дотягиваться до его уровня. "Такие актеры будто "тянут" тебя, помогают подняться "выше".

Бывают судьбоносные решения, судьбоносные поступки, бывали даже "судьбоносные" постановления партии и правительства. А Лапиков был судьбоносным актером. В том смысле, что, кого бы и что бы он ни играл, во всем облике его, взгляде, способном передавать бездну смыслов и чувствований, в сутуловатой, узкоплечей, крепкой фигуре его безошибочно прочитывалось не одно только сиюминутное состояние персонажа, а именно судьба. Долгая и непростая.

Причем это происходило даже как бы вне зависимости от общего художественного качества лент, которые он одаривал своим присутствием. Будь то Егор Байнев в "Доме и хозяине" Б.Метальникова, Гаврила в "Непрошенной любви" В.Монахова, великий неизвестный солдат Краюшкин в "Минуте молчания" И.Шатрова, Назаров в "Вечном зове" В.Краснопольского и В.Ускова, старшина Поприщенко в "Они сражались за Родину" С.Бондарчука или многие десятки других "людей из народа". Их он воплощал всегда безошибочно, чем охотно пользовались режиссеры не только первого, но и второго, а то и третьего эшелонов.

Последние видели в нем только актера земной, бытовой правды. И он действительно был таковым. Но не только. В сосуде видимой лапиковской простоты всегда мерцал огонь сложности, социальная и философская составляющая. Такие актеры появляются на сцене или экране редко, они единичны в исполнительском сонме. Евгений Леонов, Евгений Евстигнеев, Иннокентий Смоктуновский, вот - Лапиков. Называю ушедших сравнительно недавно. Когда-то в Волгоградском театре они именно со Смоктуновским потешали зрителей в "Укрощении строптивой" своими импровизационными пантомимами в роли слуг. Несповедимы пути...

Лапиков успел застать наше тусовочное время, годы этих тягостных заискиваний перед так называемыми спонсорами, унижений перед ужами, изображающими соколов, - авось свозят к морю, лишний раз накормят тарталетками. Лапиков не включался в общую круговерть. Он брал удочку, палатку и уединялся где-нибудь у волжской воды. Может быть, за то, что "другой", выкинули его из "Кинословаря"? Глупо. Народ именно таких не забывает.

Постепенно-постепенно наше телевидение (кино тоже) вообще перестало показывать так называемых простых людей: чем там они живут, что их заботит - глухо. Но по всем каналам одновременно и без устали сытые и всегда чем-то своим возбужденные политики, гладкие лица актеров и актрис, жующих, пьющих, обнажающих кто что, выводящих на обозрение собственное потомство - это при одной ориентации, и стыдно суетящихся по-своему - при другой.

Страшные народные лица заполняют экран только в моменты трагедий и катастроф. Тут никуда не деться - приходится показывать. Измождение и нездоровую полноту, слезы, гнев, морщины, перекошенные рты, стенания и невнятную речь. Кто сыграет, если вдруг предложат, эту Русь? Нет сегодня в актерском цехе таких лиц. И так страдающих сердец, кажется, тоже нет. Можно было бы позвать Ивана Лапикова. Но он ушел.

2002

Фильмы помнят всё. Чухрай и Герасимов