— Я знал, что мы встретимся, — говорит он мне.

— А в чем проблема? Ты что, хочешь переспать со мной?

— Нет, я люблю одну женщину.

— И ты думаешь, она вернется?

— Думаю, что она обо мне вспоминает.

— А тебе этого достаточно?

— Я привык жить с тем, что есть… Но ты? Ты подумал? Как ты будешь платить свое должок?

— Ты меня утомляешь…

Отвечая на мое сопротивление, призрак приводит аргументы в трех частях: тезис, антитезис, синтез. Классически, но тревожно.

Он еще говорит со мной, но напрасно, поскольку я переместился за соседний столик, чтобы заказать официанту порцию джина. И вдруг на верху лестницы появляется группа необыкновенных молодых женщин, можно сказать, десант какого-нибудь «Союза женщин международных сил», нечто вроде «голубых касок», роскошный куст, огненный астероид, сверкающий в зале. Они идут, опустив голову, очевидно в поисках идеального мужчины. Подождите, дамы, я не только существую, но я к тому же мужчина с большим потенциалом, и я вам это докажу. Во мне пробуждается инстинкт дикого зверя из саванны, зов леса. Втянув живот и ощущая дрожь в ногах, сажусь в засаду, облизывая сухие губах.

И тут меня как током ударяет. У меня впечатление, будто я горю, словно спичка, которую чиркнули о дверь бесконечности, служащую границей между адом и раем: в группе молодых женщин я замечаю чудное создание с гибким, как у растения, телом, с темными кудрявыми волосами, в пальто из искусственного меха и в красных сапогах… После нескольких минут разглядывания, кажется, понимаю, что меня поразило, — эта тридцатилетняя красавица похожа на киноактрису Сигурни Уивер…

Анонимные холостяки: зал собраний

«Получать наслаждение, быть счастливым, это действительно смысл жизни?» — спрашивает Бернар, ведущий наше собрание. Чем сильнее нас одолевает желание обрести счастье, тем больше мы от него отдаляемся. Сегодня мы отмечаем два возрождения: вот уже полгода и Жюльен, и Давид ведут любовную жизнь. Они буквально следовали программе, и это сработало: при каждом кризисе в их отношениях с подругами они сумели выждать, найти нужные слова, завязать диалог, использовать свой шарм, и конфликт рассеялся сам собой. Рефлекс рационального участия — это основное правило процесса возрождения.

Элеонора вернулась из Соединенных Штатов цветущая как никогда: она побывала в Нью-Йорке, Вашингтоне, Бостоне, Лос-Анджелесе, Сакраменто… Там она встретила других членов ассоциации и обменялась информацией со своими коллегами-учеными: психологами, социологами, статистиками, специалистами по бихевиоризму. «В этом положительная сторона глобализации», — заявила она. Приверженцы многогранной культуры, американские отцы-холостяки создали целую сеть: у них есть свои собственные клубы развлечений, школы, торговые учреждения… Самые активные из них создали рабочие группы в университетских кружках, так называемые Студии гомосексуалистов. Таким образом, можно констатировать сближение между различными течениями геев, транссексуалов и тех, кто вобрал в себя новую культуру отцов-холостяков, называемых New Dads.

Стоит бабье лето, и через открытое окно вливается в помещение горячий воздух, хотя утром бушевала гроза. Вспоминаются морские купания. Меня одолевает жгучее желание проникнуть во влажное лоно прекрасной незнакомки. Борюсь с этим непреодолимым желанием, вызванным присутствием нашего психолога. Хорошо все обдумав, прихожу к выводу, что Элеоноре пора переходить к практике. Конечно, можно с милым видом слушать нашу мужскую дребедень, но к чему это ее приведет, если даже написанный ею очередной доклад вряд ли будет прочитан заинтересованными службами? Согласно недавнему исследованию, проведенному частным институтом Вериф-Штат, семьдесят процентов документов не доходят до адресата.

Настоящий вопрос, который надо решать в данный момент, таков: как соблазнить эту стойкую интеллектуалку? В своих предыдущих выступлениях я попытался показать новые черты своей личности в надежде пробить ее броню. Во время предыдущего собрания я разразился целой тирадой, выступая против эксплуатации Африки Западной Европой. Некоторые из слушающих холостяков прослезились, и я даже заслужил аплодисменты. Я набрал очки, без всякого сомнения. В следующий раз рассчитываю выступить с обличительной речью в адрес Турции, не признающей себя виновной в геноциде армян. А если этого будет недостаточно, чтобы взволновать доктора по психологии, расскажу после ошеломляющего нервного срыва о том, что ребенком я стал свидетелем ужасной сцены… «Нет, об этом невозможно рассказывать…» Доктор психологии будет настаивать с возбужденным любопытством, она будет подбадривать меня, просить, чтобы я высказался, чтобы разорвал цепи, сковывающие мое сознание. Но я буду непреклонен, замкнусь, как устрица в раковине, в состоянии полного смятения. Моя тайна будет срываться с моих губ, она станет почти осязаема, но я так о ней и не расскажу.

А несколько дней спустя я приду к Элеоноре домой, подрисовав черной тушью глаза, дрожащий, в рубашке, изрезанной вдоль и поперек перочинным ножом. Ее сердце будущей матери забьется сильнее, она раскроет мне свои объятия, проявляя полнейшее сострадание. Мы тихо пройдем в комнату, и я упаду без сознания на постель Элеоноры. Она приведет меня в чувство, нежно поглаживая мне лоб, а я стану заниматься с ней любовью всю ночь напролет. Мое тело будет содрогаться во время оргазма, а рано утром на моих губах, помнящих вкус ее поцелуев, появится улыбка, знак моего искупления и моей благодарности за ее любовь. Это хорошая стратегия, я уверен. Но пока Элеонора даже не удостоила меня взглядом, однако это не за горами. Будущее принадлежит терпеливым мужчинам.