Но самое тревожное, что Родерик её не обманул. В Дерри Алистрину нашли единомышленники из воинственного крыла ИРА. Она с радостью согласилась помочь им с транспортировкой, доставкой и хранением оружия - уж это она умела. Шеймасу Алистрина ничего не сказала - ему не надо нервничать, он простой активист, борец за гражданские права. Вот пусть и борется на маршах при помощи слова.

– Британское правительство, - как говорили её новые знакомые-соратники, - не имеет никаких прав в Ольстере, никогда не имело и не может иметь. Их правительство - это узурпатор.

– Оккупанты, - вторила Алистрина и думала одновременно и о Германии.
– А ещё колонисты. Сколько веков они выжимали из нас все соки. Мы же для них такая же колония как когда-то Индия. Только Индия уже получила независимость.

– Вот, именно - подхватывали другие, - мы ничем не хуже их и имеем право утвердить свою власть на родине наших предков и объединиться с Ирландской республикой в единое целое, как это было испокон веков.

– А протестанты?

– А что протестанты? Они такие же ирландцы, как и мы, только обманутые англичанами. Это нам католикам не может быть нормальной жизни в Британии. А протестанты могут спокойно жить в объединенной Ирландии. Вспомните поэта Йейтса. Никто не воспевал Ирландию так, как он, ни до, ни после. А ведь он был протестантом, сенатором в республике, и никто его не ущемлял. Это англичане придумали разделять и властвовать, а во времена Йейтса никого не смущало, что он и протестант и поборник независимости Ирландии в одном лице.

– Так это было лет пятьдесят назад. А сейчас у нас апартеид, даже стену скоро построят, чтоб мы им глаза не мозолили.

В декабре ИРА раскололась на две организации - официальную, которая посчитала применение оружия крайней мерой, исключительно для самообороны, и временную, где Алистрина и её единомышленники прекрасно понимали, что британская армия окопалась в городах Ольстера и война уже началась.

Первое серьёзное сражение случилось лишь через полгода, после традиционного парада Оранжистов в Белфасте. Снова протестанты кичились своими победами трёхсотлетней давности над ирландцами. Но шел 1970 год, и Ольстер был не тем, что год назад. В этот день оранжисты вознамерились поджечь церковь Святого Матфея, а вместе с ней и весь католический квартал.

– Вот ведь сволочи, - говорили потом католики, усмехаясь, - у них из ордена исключают, если они ступят даже на паперть у католической церкви. Значит, входить в церковь им нельзя, а жечь, стало быть, можно? Ну, ни уроды ли?

В тот день Временная ИРА среагировала молниеносно - никто ничего не сжёг, в Восточный Белфаст не прорвался, и католиков в их домах не поубивал. А всё потому, что у Временных было оружие и дисциплина, а у оранжистов - нет.

Пули поливали улицы свинцом. Горожане просили у армии помощи, но ответом им было: "Мы вернулись с патрулирования и уже устали". Бой длился пять часов, и оранжистам пришлось бесславно отступить. Были раненые и убитые, но большой крови не случилось - Временная ИРА защитила католиков от погрома.

Но не смогла она уберечь людей от произвола властей. На следующие утро докеры пришли в порт, где им заявили, что все католики отныне уволены. Их было пятьсот человек, кормильцев своих семьей. Может, единицы и держали прошлой ночью оружие в своих руках, но остальные уж точно не были виноваты. Единственными, кто спровоцировал беспорядки, были протестанты-оранжиты.

– Можно подумать, если докер католик, то он сделает свою работу хуже, чем положено, - бурчал в штабе кто-то из добровольцев.

– "Это неправильные пчелы, и они делают неправильный мед", - комментировала Алистрина.
– Истинно английский подход к проблеме.

– Зато армейский Винни-Пух залез своими загребущими лапами на наш оружейный улей в Западном Белфасте, - сетовал командующий бригады.

– Работа у них такая, - пожала плечами Алистрина.

– И чем мы теперь должны обороняться?
– начал закипать он, обращаясь к Алистрине.
– Вот скажи мне, главный логист, что мне теперь делать? Может устроить налет на армейский склад и унести всё свое обратно?

– Зачем вам эти крохи?
– беззаботно кинула Алистрина, загадочно улыбаясь.

– И что это значит?

– Да так, - женщина мечтательно накручивала локон на палец.
– Склад они, конечно, накрыли, ящики с винтовками и патронами забрали, но кто вам сказал, что они забрали всё?

– Хитришь, Алистрина, - пожурил командующий.
– Ну-ка говори, что придумала?

– Да ничего особенного, - бесхитростно призналась она.
– Просто предположила, что после нашей маленькой, но яркой победы, трусливая солдатня решит реабилитироваться и их потянет на подвиги. Разумеется, я предположила, что они попрутся на склад. Как кладовщик в первую очередь я могу думать только об этом. Поэтому перестраховалась, нашла грузовик, попросила наших парней пару часов поработать на погрузке-разгрузке. Кое-что, конечно оставили для затравки. А так все ящики уже давно на другом складе.

– Вот конспиратор. Почему мне сразу не сказала?

– Исходя из вопроса той самой конспирации. Вот ты знаешь, почему армейские пошли именно на наш склад?

– Кто-то из наших засветился, - тут же предположил командующий, - крутился рядом.

– А может попросту сдал нас за небольшое вознаграждение?
– продолжила строить догадки Алистрина.

Бригадир вопросительно посмотрел ей в глаза. Постепенно его взгляд становился суровее.

– А впрочем, - пожала она печами, - понятия не имею, как всё было на самом деле. Я отвечаю за склад, ты за всё остальное, так что разбирайся сам. Я вот о чём хотела с тобой поговорить. Как думаешь, не помешает нам подкупить ещё стволов с магазинами? И вообще пора подумать о взрывчатке. Лоялисты это дело давно освоили, нам тоже не стоит отставать.