Шрифт:
– Ну, в общем, отец Реми… Вчера он убил свою собаку. И положил ее в мешок для мусора.
Жандарм улыбнулся:
– Ну и ну, ишь ты, что у вас тут в Бовале делается…
Но Антуан был не расположен шутить.
– Ладно, – продолжал жандарм. – И где же этот мешок для мусора?
– Там, – отвечал Антуан, указывая через окно на соседский сад. – Рядом со строительным мусором. Он выстрелил в нее и положил в мешок для мусора.
– Так, значит, Реми был в саду и смотрел на этот мешок, так?
– Да. Он плакал…
Жандарм поджал губы: мол, да, да, понимаю…
– И потом ты его больше не видел…
Нет, отрицательно покачал головой Антуан. Жандарм, не разжимая губ, внимательно смотрел на него, сосредоточенно размышляя над тем, что только что услышал.
– А ты не видел, чтобы останавливалась какая-нибудь машина или что-то в этом роде?
Нет.
– Ты хочешь сказать, ничего необычного?
Нет.
Жандарм хлопнул ладонями по коленям: ладно, но это еще не все…
– Спасибо, Антуан, ты очень помог нам.
Он поднялся. Выходя, он едва заметно сделал знак госпоже Куртен, приглашая ее за собой на лестницу.
– Ах да, скажи-ка мне, Антуан… – Он остановился на пороге и обернулся. – Когда ты увидел его там, в саду… сам-то ты куда шел?
Рефлекторный ответ:
– К пруду.
Антуан и сам почувствовал, что ответил слишком быстро. Чересчур быстро.
Тогда более спокойно он повторил:
– Я был на пруду.
Жандарм кивнул: значит, на пруду. О’кей, ладно.
4
Жандарм в сомнении остановился на тротуаре возле дома.
Толпа на улице постепенно уплотнялась и все больше беспокоилась.
Раздавались нетерпеливые громкие требования прояснить обстановку. С наступлением вечера возвращение Реми становилось все менее вероятным. Что будем делать? Кто за что возьмется? Мэр метался от сбившихся в кучку рабочих к жандармскому пикапу, пытаясь успокоить одних и расспросить других… Не следовало исключать возможность коллективного возмущения, потому что каждый, разумеется по своим, особым причинам, ощущал себя жертвой несправедливости и видел в этой ситуации возможность высказаться.
Молодой жандарм встрепенулся. Хлопнув в ладоши, он подозвал своих коллег.
Кто-то принес план местности. Жандарм обратился за помощью к жителям, и добровольцы, как в школе, подняли руки. Их пересчитали. Обнаружив исчезновение Реми, госпожа Дэме самостоятельно обследовала центральные кварталы, теперь же каждый получил задание патрулировать внешние зоны шоссе и проселочные дороги, ведущие в Боваль.
Заурчали моторы. Усаживаясь за руль, мужчины поводили плечами. Казалось, они отправляются на охоту. Мэр тоже погрузился в свой муниципальный автомобиль, чтобы принять участие в поисках. И хотя все собирались потрудиться на благо общества, в атмосфере витал какой-то завоевательный и мстительный дух, некая энергия разрушительной воинственности, часто сопутствующие самосудам и погромам.
Глядя из окна на сборы, Антуан почему-то был убежден, что все эти люди, удаляясь от него, на самом деле движутся ему навстречу.
Молодой жандарм не сразу сел в машину. Он задумчиво наблюдал за всеобщей решимостью. Возможно, нелегко будет остановить то, что сейчас только набирало обороты.
По департаменту объявили тревогу.
Во все публичные места были разосланы фотографии и описание примет маленького Реми.
Женщины по очереди приходили в дом Дэме, чтобы составить компанию Бернадетте. Разложив покупки и приготовив ужин, госпожа Куртен крикнула сыну снизу:
– Я к Бернадетте!
Ответа она не дождалась. Антуан видел, как мать торопливо пересекла сад.
Мальчик был совершенно подавлен встречей с жандармом, он почувствовал, что тот проницателен, подозрителен…
И не поверил ему.
Эта мысль буквально пронзила Антуана. Он уверился в этом, увидев, что тот долго стоит на улице, словно обдумывая сказанное Антуаном, размышляя, не следует ли снова подняться и потребовать уточнений.
Антуан смотрел на опустевший соседский сад и не смел пошевельнуться. Едва он обернется, жандарм сразу окажется здесь, в его комнате, запрет дверь, усядется на кровати и пристально уставится на него. Снаружи станет удивительно тихо, как будто город лишился жизненных сил.
Жандарм выдержит длинную паузу, и Антуан поймет, что его собственное молчание – это признание. И ничего тут не поделаешь.
– Значит, ты был на пруду…
Антуан кивает: да.
Вид у жандарма расстроенный, он сжимает губы и издает ими звук, выражающий разочарование.
– А знаешь, Антуан, что теперь будет? – Жандарм кивает в сторону окна. – Они вот-вот вернутся. Большинство из них, конечно, ничего не обнаружит, но вот господин Дэме остановится на дорожке… Той, что ведет в лес Сент-Эсташ…