Пирс!

Туда! Скорее туда!

В боку колет. Ног уже невозможно ощутить. Всё тело дрожит будто чужое.

Бежать! Ещё чуть-чуть.

Аура. Я начинаю её видеть. Папа. Он так и рассказывал. Папа... Не сметь! Нельзя! Не думать! Потом...

Сосредоточится. Собраться.

Слёзы? Почему я плачу?

Не думать! Нельзя!

Сила...

Вот она какая...

Какая красивая у меня аура. Почему она такая большая? Больше... Ещё больше...

Нельзя!!! Мари, ты слышишь нельзя!

Там люди!

Папа... Папе бы не понравилось, если бы ты сдалась. Он учил тебя не этому. Соберись!

Аура становилась всё больше и больше, росла, ширилась, жадно ища себе добычу, но девочка успела отбежать достаточно далеко. Она полыхала всеми оттенками серебра, изменялась, преображалась, даря своей обладательнице силу ментальной магии.

Было ли Мари страшно? Было! Ещё как было. Маленькая девятилетняя девочка. Эта сила была слишком большой для неё. Но папа, папа сказал бороться, подчинить, и она старалась, изо всех сил, сжав до боли онемевшие от холода пальцы, сведя зубы, зажмурив до звёздочек глаза.

Бороться. Быть сильной. Показать Силе, что она достойна её. Подчинить. Или? Подружиться... Ведь она такая же часть её как, скажем, рука или нога, или её непослушные вечно лезущие в глаза волосы.

Вокруг грохотали волны. Тысячи брызг падали на её рубашку. Свинцовое небо хмурилось, ожидая беду. Но она не сдавалась. Она звала, она настаивала, она... просила. Иногда, просьба может сделать намного больше, чем приказ.

И сила... подчинилась.

Медленно, неохотно аура вернулась к своим изначальным размерам, пряча ото всех ту мощь, которая была скрыта в этот ребёнке, а потом... потухла.

А волны продолжали грохотать.

Небо - хмурится.

А слёзы - течь по её щекам

Именно таким и запомнила этот день Мари.

Холодный ветер. Леденеющие ноги. И грохот волн Триллиэнского моря, разбивающихся о волнорезы.

День, когда проснулся её дар.

День, когда умер её отец.

Я отключилась от реальности, наверно лишь на несколько мгновений, вспоминая самое страшное утро в своей жизни.

Наша память устроена странно. Я сама никогда не знала, что может запустить цепочку ассоциаций и вытащить наружу эти картины. Я до сих пор помнила их слишком хорошо. Любой здравомыслящий человек, должно быть, спросил бы меня, почему я не удалю или не заблокирую эти воспоминания. Я ведь и правда могла это сделать, уже давно могла. Но я считала, считаю и буду считать, что... есть воспоминания, терять которые нельзя. А это было последнее воспоминание о моём папе, самом любимом, самом лучшем и самом родном. И потерять его... Это хуже, чем лишится части души. Поэтому я помнила и продолжала вспоминать о том дне, когда оборвалось моё детство.

Уже намного позже, когда меня без сознания, промокшую и полуживую от холода принёс домой дядя Марк я узнала всё, что произошло. Наверно, сложись всё по другому, взрослые не сказали бы мне всей правды, но мне больше не нужно было спрашивать, чтобы знать, достаточно было только потянуться чуть-чуть к их аурам беззащитным от испытываемых ими эмоций и...

Это случилось почти на рассвете. БГ дяди Марка, в которой служил боевым менталистом мой папа, совершала плановую проверку установленного сектора границы.

Вход в подземелье они нашли случайно. Я видела в голове дяди Марка картинки, сохранённый в воспоминаниях о том дне, и до сих пор не могу понять, что же они нашли. То ли лаборатория. То ли тайное убежище. Там было слишком много непонятных предметов. Вход смог открыть только папа и то БГ не смогла пройти дальше первых помещений. А сколько их там было на самом деле? Ответ на этот вопрос так и не узнал никто.

Это была волна страха. Хуже того. Двойная волна страха. Рассчитанная на всю БГ. Отец закрыл их всех. Закрыл и вытолкнул в экстренный ТПК, который открыл, сломав амулет. Позже не нашли даже его тела.

Я часто думаю, что же он увидел в том подземелье, что даже не стал пытаться бороться, просто спас остальных. Была ли это действительно волна страха или так решил дядя Марк, а заклинание в них летело совершенно другое.

Мама же... В то утро маме было едва ли намного проще чем мне.

Маги-предсказатели видят не будущее, они видят разные варианты развития событий, а какой из них сбудется... Это они могут предположить с большей или меньшей вероятностью. Естественно, когда дело касается семьи, они следят за развилками особенно пристально, отслеживая регулярно основные события. Этот мир видений, неясных картинок, для них он часть жизнь, порой они ориентируются в нём лучше, чем в улицах собственного города.

В то утро папа не должен был умереть. Я не должна была стать менталистом.

Всё должно было быть совершенно иначе.

Должно. Но не стало.

Мама увидела всё сразу. Папину смерть. Пробуждение моего дара и ещё огромное количество картинок, которые запустились цепочкой от этих событий. В её мире творился хаос. Все вероятности перестраивались, ломались, рушились, тут же возводясь заново.

Ей было действительно не намного лучше, чем мне. Весь её мир рухнул и выстроился заново вновь за одно утро. Вот только это был уже совершенно другой мир. Блёклый. Серый. Лишённый её якоря, главного ориентира и по совместительству самого любимого человека на свете - нашего папы.