Он запнулся.

Я не знала, что сказать. Испугалась.

— Соле… — он потянулся, коснулся моей руки кончиками пальцев, вздохнул глубоко-глубоко. — Соле, я очень рад, что встретил тебя.

Черные-черные глаза на белом лице. На секунду мне показалось, что он похож на покойника. Что он следующий…

— Что случилось? — тихо спросила я, голос дрогнул. Я и так понимала, но мне казалось, что пока есть время, все обойдется, все обязательно будет хорошо.

Но ведь времени-то совсем нет.

— Ничего, — сказал он. — Все нормально.

— Хаген, скажи, ведь уже скоро… скажи, как у тебя с магией?

Он покачал головой.

— Никак.

— Хаген… Как же так? Времени осталось меньше недели…

— Это ничего. Соле… — его пальцы сжали мою ладонь, такие холодные. — Я должен сказать тебе… Я люблю тебя.

Он смотрел мне в глаза, не ожидая никакого ответа. Я испугалась еще больше, почти до паники. Не понимала, как себя вести. Это было похоже на прощание. Нет! Только не так!

— Хаген! Ты с ума сошел! — от страха я закричала, удивляясь сама, никогда такого себе не позволяла. — Ты с ума сошел! Ты что?! Ты замерз! Окоченел весь, руки такие холодные! Иди домой, греться! Ты что! Ты… Зачем ты стоишь тут?!

Он молча смотрел мне в глаза. Я почувствовала, как щиплет глаза, как подступают слезы.

— Хаген…

Он крепче сжал мою руку, потянул к себе, и я поддалась, обняла его, сначала осторожно, потом крепко… прижалась… Он был такой холодный. Ледяной. Весь в снегу. Я прижималась к его груди, под моей щекой таяли снежинки.

— Сейчас, я согрею тебя, — мне отчего-то показалось, что я смогу. — Сейчас, сейчас.

Обязательно смогу. Если надо — можно все. Я учила заклинание, позволяющее согреться и просушить одежду, очень полезное для нашей жизни. У меня толком не получалось никогда, но теперь я чувствовала, как внутри разгорается тепло, нужно только выпустить его наружу. Сейчас… Одними губами, зажмурившись, я повторяла слова…

— Сейчас, сейчас…

Я бормотала нужные слова, одно за другим… кажется, я запуталась в них, но… Не важно, не нужны никакие заклинания. Я просто хотела помочь, я знала, что это необходимо. Сейчас.

И у меня получилось. Так просто, словно я делала много раз. Я поняла это, когда увидела, что ткань сначала становится мокрой от растаявшего снега, что идет пар. Я чувствовала, как Хаген начинает сначала начинает мелко-мелко дрожать, словно бьет озноб, потом мышцы расслабляются. Как меняется, становится глубоким и ровным дыхание.

Он очень мягко отстранил меня. Молча, глядя в глаза.

Я немного смутилась.

Первый порыв сошел, и я…

— Ну вот, — сказала тихо, — так лучше?

— Да, — сказал он. — Спасибо, Соле.

— Тебе нужно в дом, — сказала я.

— Да, — сказал он, — хорошо.

Это было так странно. Он согрелся, но лицо оставалось белым. И мрак в глазах. Даже отчаянье… еще хуже.

Я видела, что что-то происходит, видела идущую в нем борьбу. Но не понимала.

— Соле, — сказал он, — прости меня. Я не должен был.

Хаген взял меня за плечи. Сделал глубокий вдох, словно собирался решиться на что-то. Потом взял и поцеловал меня в лоб.

— Прости, Соле, — что-то было такое в его голосе, что-то холодное, жесткое.

Он отпустил меня, резко повернулся, быстро пошел к лестнице.

— Хаген! Ты куда?

— Хватит, — бросил он, не оборачиваясь.

* * *

Я пулей влетела в нашу комнату.

— Там Хаген!

Лан повернулся, он сидел у окна, читал толстенную книгу.

— Что?

— С ним что-то происходит!

— Что? Он светится?

Я почти обиделась, мне показалось, в его словах насмешка.

— Нет. Ему надо помочь.

Принялась рассказывать, но Лан отмахнулся.

— Мы-то что можем сделать?

Ничего. Я понимала, что это не в наших и не в его силах, даже Ил-Танка с Патеру не справились. Но ведь нельзя оставлять как есть!

Ина смотрела на меня с насмешкой.

— Что, Лягушка, наконец, признался тебе в любви? То-то ты так засуетилась.

У меня вспыхнули щеки — от стьща и обиды сразу. Ведь так и было. Ведь я с самого начала знала, как у Хагена обстоят дела, но припекло только сейчас.