Много фотографий зеленоберетчиков в Форт-Брагге, Панаме, на Окинаве, в Индокитае, в Бад-Тёльце. Полковник Роэлт, полковник Бекуит и другие «герои» вьетнамской войны. Дальше на почетном месте — большие фотографии экс-директоров «фирмы» Ричарда Хелмса и Джорджа Буша с дарственными надписями. Еще более желтые фотографии участников фиаско в Заливе свиней. Знамя Иностранного легиона. Зеленый берет со старым шевроном. Плакаты из баров и бардаков Сайгона. Реклама стриптиза в Бангкоке. Сколько ностальгии по грязной вьетнамской войне, по подрывным операциям в разных регионах мира!.. Снова полковник Чарльз Бекуит, на этот раз в Камбодже, его молодчики в зеленых беретах и гирляндами с отрезанными ушами вокруг шеи. Вспомнился герой «Апокалипсиса» Фрэнка Копполы. Не с Бекуита ли списан одержимый, полусумасшедший герой фильма?..

К Беку подошел не спеша какой-то широкоплечий, коротко остриженный моложавый мужчина в белой рубашке, взглянул в лицо. Бек не шелохнулся.

— Мистер Бек, полагаю? — осведомился вежливо этот человек.

— А, полковник Бекуит! — без улыбки проговорил Уин.

И вдруг Бекуит взревел:

— К-и-и-ай!

Правая нога его с быстротой молнии метнулась вверх. Но — молния опоздала — Бек успел наклонить голову и в тот самый момент, когда промахнувшийся каратист потерял равновесие, ребром напрягшейся ладони правой руки рубанул ему по шее ниже уха с еще более громким и воинственным воплем:

— Кья-ха!!

Полковник Бекуит отлетел к стене и без чувств рухнул на пол.

Бек, стоя боком к бармену, допил свое пиво, обвел взглядом притихших «призраков», сунул руку в карман, но достал не пистолет, а несколько смятых долларов, бросил их на стойку.

— Ничего, Бен, — сказал он бармену, — от этого удара не умирают. Вылей ему на голову стакан воды, и он очухается. Извини, но все видели, что не я первым начал. Я всегда считал, Бен, что у тебя тут ДМЗ — демилитаризованная зона. Как в Наме.

Грант допил свой джин и пошел за Уином к дверям.

Бек пропустил его вперед и, обернувшись к застывшим «спукам», проревел:

— Ка-ра-тэ — Ха!!!

Не теряя времени, но и без неприличной спешки, они сели в «шеви» и рванули на нем прочь.

Грант оглянулся: так и есть, кто-то из «спуков» выскочил из дверей и уставился им вслед.

— Они запомнят твой номер, — сообщил Грант Беку. — И Бекуит не забудет эту стычку.

— Он был моим «сенсеи», — улыбнулся Уин, — учителем каратэ. У него черный пояс. Не стоило связываться. Мальчишество.

— По сравнению с ним, — качая головой, напомнил Грант, — лейтенант Колли — невинный младенец с пугачом. Этот Бекуит бог черноберетчиков.

— Да, на его счету два десятка деревень в Индокитае, — ответил Бек. — Я его знаю.

«Спук» проводил взглядом «шеви». Когда он исчез из виду, мимо бара и гриля О’Тула проехал черный лимузин с затемненными окнами и вытянутой телескопической антенной.

Уинстон Бек оставил свой «шеви» недалеко от пятиугольной железобетонной громады Пентагона, каждая сторона которого длиннее футбольного поля. Мимо мчались машины, не наперегонки, а рядами, направляясь к мосту через Потомак. Вокруг простирались пестрые паркинги с несметными дивизионами автомашин всех марок — колеса десятков тысяч сотрудников Пентагона.

— Когда-то, — сказал Бек, — а точнее, в 1944 году Сталин договорился с Рузвельтом в Тегеране о прямой радиосвязи между советскими представителями в Вашингтоне с Москвой по коротковолновым радиостанциям. Рузвельт послал на этот счет меморандум генералу Маршаллу. Тот ответил, что американские законы категорически запрещают иностранным правительствам пользоваться радиостанциями на территории США. Однако Рузвельт приказал удовлетворить просьбу Сталина. И что же ты думаешь? Русским выделили целый сектор Пентагона! И президент, зная повадки наших разведчиков, приказал военной разведке джи-2 не пытаться «взломать» русский шифр, но она, конечно, все равно старалась сделать это за спиной президента. Рузвельт умел ценить русских союзников: они спасли нас, когда Гитлер крепко прищучил нашу Первую армию в Арденнах в конце 1944 года…

Видишь вон тот ближайший подъезд Пентагона? Он называется «речным подъездом», потому что смотрит на Потомак. В него я входил и выходил в последний день своей работы в ЦРУ. Как сейчас помню: светло-зеленые стены, двухтонные звонки, приводимые в действие фотоэлементом, когда проходишь в очередную дверь, надписи «Посторонним вход запрещен». В коридоре номер девять, где находятся кабинеты министров и начальников штабов армии, флота, ВВС, меня пропустил в кабинет председателя Комитета начальников штабов высоченный сержант военной полиции с белой сбруей, в белой каске, с пистолетом в белой кобуре, с дубинкой и наручниками. Расписываясь в книге посетителей, я проставил время прихода: 8.55. Совещание в конференц-зале «Объединенных начальников», как для краткости называют этот высокий комитет Пентагона, начиналось в девять утра. Бирюзовые стены, коричневая мебель, горчичного цвета ковер, флаги родов войск и их командующих, зашторенные окна. За столом — мундиры цвета хаки, голубые, серые, зеленые. Все цвета Пентагона плюс штатские костюмы ЦРУ. На этом совещании родился редактор бюллетеня «Контр-ЦРУ». Повивальными бабками при родах были представители ЦРУ и РУМО, которые уверяли, что, несмотря на разрядку, из-за угрозы со стороны Советского Союза нам необходимо утвердить план подрывных операций против него. Я один выступил против, доказывая, что подобные действия повредят разрядке. Мое выступление было бомбой. Меня сочли сумасшедшим. У председателя, помню, был молоток как у судьи… В тот же день я подал в отставку и перешел на дешевые сигары…

Он закурил, мастерски выпустил несколько колечков дыма.

— Помню, все началось с сомнения относительно моей личной ответственности. Все чаще приходилось мне выполнять приказы, которые я считал неправильными. Постепенно, по мере моего продвижения по служебной лестнице, они становились все неправильнее и преступнее. Я поделился своими сомнениями с чифом. Он сказал: «В агентстве как в армии: сначала выполни приказ, а потом обжалуй его, протестуй сколько хочешь, если считаешь его преступным». Я ответил: «Хорошо! Вызывает меня мистер Хелмс и приказывает ни с того ни с сего укокошить вас, мой дорогой чиф. Следуя вашему указанию, я убиваю вас, а затем опротестовываю приказ. Как вы, интересно, на это посмотрите?» Это, понятно, поставило его в тупик. Вот я и опротестовал неправильное решение, и на этом моя карьера в «фирме» мгновенно закончилась. Вот так. Такая дилемма!