На нужном этаже находилась всего одна дверь, но – дубовая, обитая металлическими полосами. Попытки прислушаться к происходящему за ней ничего не дали. Придётся действовать вслепую.

«Пусть все находящиеся за этой дверью крепко-накрепко заснут…»

Отсчитав для верности двадцать секунд, следующим образом я, не мелочась, снёс дверь с петель таранным ударом. И уставился на четырёх солдат, не просто бодрствующих, а абсолютно готовых к бою, с оружием наголо.

Что за?..

Чудом успев завершить образ раньше, чем оказался порублен на куски, я подвесил противников к потолку с помощью чего-то вроде паутины – времени продумывать вещество досконально не было. Слава богу, этот приём на них подействовал.

Что не так, почему они не заснули? А, ладно, потом разберусь.

Времени резко стало очень мало.

Кляпы, мешки на головы стражников – можно двигаться дальше. Из караулки вёл единственный довольно узкий проход. Метры, метры и метры голых, не считая железных скоб с факелами, каменных стен… Дальше по правую сторону потянулись камеры. Больше никаких солдат, на моё счастье.

Камеры были устроены не стандартными квадратами, а в виде уходящих вглубь здания перпендикулярно коридору длинных пеналов с дверьми-решётками из толстых металлических прутьев. Освещение внутри отсутствовало напрочь; непонятно было даже, как тюремщики понимали, какие помещения заняты, а какие пустые. Но как-то понимали, наверное.

Остановившись в замешательстве, я осторожно позвал:

– Эй… инферналка…

Никто не откликнулся. Наверное, стоит снова использовать потенциал?

Но тут за одной из дверей послышался шорох, и знакомый голос произнёс с немалым удивлением:

– Это опять ты?

Отлично, нашлась.

– Я, я. Давай, пошли отсюда.

– Может, сначала дверь откроешь? – то ли недоумённо, то ли саркастично.

– А ты открыть не можешь? Своей силой?

– Давай ты меня сейчас выпустишь, а потом сам сядешь сюда и попробуешь открыть её изнутри? – вот это уже точно сарказм. Видимо, тюрьмы здесь какие-то особые. Как и местные стражники.

Подёргав туда-сюда решётку, я подумал, что не хочу пытаться взломать дверь, у которой гарантированно есть механизм волшебной защиты абсолютно неизвестного мне действия. Дал мысленную команду: «ключ», – и в руке материализовалась копия того ключа, которым пользовался один из обездвиженных охранников.

– Что дальше? – спросила девчонка, оказавшись в коридоре. Свет факелов заставил её забавно прищуриться.

– Не знаю. Здесь я разобрался, но на воздушке нас могут ждать.

Девчонка пошевелила пальцами. Повертела головой.

Я не успел ничего сказать, как она отвела руку за спину, а затем резко выбросила вперёд.

Бум. В стену перед нами ударил невидимый таран, вынеся нехилый кусок; через пару секунд до нас донёсся стук выбитых камней о землю внизу.

– Откуда ты знала, что там нет других помещений?

Инферналка пожала плечами.

– Я не знала.

Мда…

– Ждём, – сообщил я, послав приказ тигру.

– Чего?

– Транспорта.

Когда тигр отыскал дыру и влетел внутрь, девчонка, в прошлый полёт находившаяся без сознания, разинула рот:

– Мы полетим НА НЁМ?

– Не хочешь – можешь не лететь.

С непроницаемым лицом инферналка забралась на крылатого зверя и вцепилась в шкуру. Недовольно рыкнув, тот телепатически передал мне:

«– Если у меня останется проплешина после её поездки, я знаю, чем буду завтракать».

«– Не вредничай. Если после меня не осталось, после неё тем более».

Стараясь не думать о том, что впервые опробую такой лихой старт, я сел сзади и дал команду на взлёт. Подойдя к провалу, тигр остановился, поиграл мышцами, а затем оттолкнулся мощным прыжком.

Император стоял на самом краю площадки с почти полным кубком и смотрел вниз, созерцая скорее своим мысли, чем город. Ветер, усилившийся под конец дня, бил в лицо, но внимание в конечном итоге привлёк не он, а шум – довольно близкий, где-то на территории дворца.

Когда в противоположную от башни сторону, с уклоном вверх, рванул крылатый силуэт, Альден улыбнулся. Не радостно – скорее, устало. Есть такая категория ситуаций: знакомые настолько, что успели надоесть, они вызывают внутри единственное положительное чувство, надежду на благополучный исход. Хоть в этот-то раз, ну…

– Удачи, Маркус, – произнёс в пустоту император. – И тебе – удачи.

В Киев мы прилетели затемно.

Город уже спал. Даже не люди, его жители, а сам город. При взгляде на него сверху возникало странное чувство. Если днём он бурлил типичной жизнью счастливых людей, то к ночи он становился похожим на старика, ложащегося после тяжёлого дня на кровать, говоря: «Не для меня это. Совсем не для меня». Траурным его нельзя было назвать, но… Казалось, что он затихает на ночь не спокойным, мягким сном, чтобы утром снова начать жизнь, а засыпает с тоской по самому себе, приветствуя наступающий день, так же как и многие люди, печальным вздохом. За время дня забывая о своих проблемах и с радостью участвуя в жизни жителей… А вечером – всё сначала.