Наш друг был в куче одежды, так что едва мог согнуть руку, чтобы махнуть нам.

– Ты выглядишь глупо, - сказала Эми, но почти не хмурилась. Он напоминал тряпичную куклу.

– Очень смешно, - сказал он, мы с Эми тихо засмеялись, но не могли прикрыть руками рты, ведь держали корзины, полные костей, перьев, внутренностей и клювов. – Эй, я ждал вас вечность, а тут холодно!

Мы снова рассмеялись. Это было плохо с нашей стороны, но после всех странностей смеяться было приятно.

– Прости, Аимару-сан, - сказала я со смешком и низко поклонилась, но так, чтобы не рассыпать мусор.

– Ладно-ладно! Я давно хочу поговорить с вами! Но если вам так весело, то мне не о чем с вами говорить, - проворчал Аимару, и я постаралась взять себя в руки. Эми пришлось для этого прикусить щеки. Он посмотрел на наши корзинки. – Что вы делаете?

– Ну, - проворчала я, - мы разделали тушки милых куриц, чтобы у вас был ужин, а теперь несем то, что Ки Сан посчитал несъедобным, в мусорную яму.

Аимару нахмурился, и это ему не подходило.

– Хочешь суп из перьев, Аимару? – спросила Эми. – Уверена, мы с Мурасаки можем сделать его для тебя.

Он фыркнул, уже не хмурясь.

– Не сейчас, спасибо.

Эми усмехнулась, так мне показалось, и сказала:

– Стыдно. Но я буду ждать, когда ты начнешь есть все.

Вздохнув, Аимару сказал:

– Скоро начну. Братишки так меня тренируют и заставляют работать, что я готов обедать еще до рассвета.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– О, работаю с копьем, делаю себя сильнее. Это скучно.

Я рассмеялась.

– Правда?

Он пожал плечами, у него едва получилось в этой одежде.

– Мы часами медитируем, как было в монастыре. Они брали меня на осмотры.

– Осмотры? – спросила я.

– Да, Братишки управляют хозяйством, так что проверяют, в порядке ли фермеры, собирают… - Аимару вдруг стал задумчивым, сдвинул брови.

– Какие люди в деревне? – я и думать не могла о мире снаружи, кроме карты с камешками и булавками, и было странно думать, что ниже в долине есть фермеры и писцы, и они живут, как жила моя семья в тени замка Имагавы. – Что они думают о леди Чийомэ?

– Хорошо. С уважением, - он смотрел на перья и кишки в наших корзинах.

– Все еще хочешь суп? – спросила Эми. Она протянула ему корзину, чтобы он понюхал.

– Нет, - сказал Аимару без ухмылки. – Нет, я думаю. Вы разделывали куриц?

– Да, - сказала я. – Мы же говорили. И свиней. И корову. Это было ужасно.

– Да, - сказал он, но я не знала, с чем именно он согласился. – Но фермеры обычно отдают нам разделанных животных. И я не понимал, почему они перестали это делать.

– Ну, - я пожала плечами, - может, были бури?

– Это делают в помещении, - прошептала Эми, - и не на холоде. Думаю, просто они хотят, чтобы мясо отделяли от костей и остального незадолго до приготовления.

– Может, - сказала я, но знала, что они правы. – Может, дело в Ки Сане?

– Может, - ответила Эми, сморщив носик.

После мига тишины, в который мы смотрели на тошнотворное содержимое корзин, я спросила:

– Почему им важно, чтобы мы умели разделывать?

Снова миг тишины.

– Может, хотят сделать нас поварами, - сказала Эми и закусила губу.

Аимару покачал головой.

– Мурасаки, Чийомэ-сама говорила, что хочет, чтоб ты была… как там? Ку…?

– Куноичи.

– Да. Такие здесь старшие девушки?

– Да, - ровно сказала Эми.

– Ох, - он потер руками тело, чтобы согреться.

Молчание затянулось. Я пыталась представить, как Миэко-сан режет куриц, но не могла.

– Было приятно увидеть тебя на уроке танца вчера утром, - сказала Эми.

Аимару кивнул.

– Потому я и хотел поговорить. Я подумал, что мы просто очистим конюшню. Я не знал, что мы будем с вами…

Эми усмехнулась, и было почти радостно видеть, что выражения ее лица стали привычными.

– Ты не знаешь, зачем был этот урок?

– Нет! – ответил он с большими глазами. – Вас этому учат?

Мы покачали головами. Эми пробормотала:

– О, нет. Нас учат играть плохую музыку и наливать холодный чай.

– Звучит… интересно, - сказал он растерянно.