"Только для виду, — повторил Катсу, склонив голову, как сделали все остальные.

Епископ начал причащать прихожан и новообращенных, после чего произнес проповедь. И тут Касту ждал второй удар. Бенедикт объявил, что в обед, на центральной площади состоится аутодафе — сожжение еретиков-ацтеков.

— Господь возлюбил Пуэбло! — вещал священнослужитель — Сразу две яркие демонстрации любви и гнева Христова. В честь этого, сегодня вечером, состоится на пир в монастыре Святого Франциска…

— Правильно ли я понял — Катсу повернулся к Диего — Что сначала мы будем смотреть на то, как заживо сжигают людей, а потом праздновать это?!?

— Истинно так! — лицо Диего сияло — Дорогой, Катсу-сан, я лично поднесу тебе чашу с вином. И мы восславим Господа нашего Иисуса Христа

Катсу сильно сжал рукоять меча. Ему очень хотелось выругаться, плюнуть в лицо Диего, но он сдержался. Ведь спокойствие и невозмутимость — одни из главных добродетелей настоящего самурая.

Само аутодафе сильно напоминало праздник. Торжественное шествие монахов, которые пели по дороге на площадь псалмы. Провоз по улицам деревянных клеток с ацтеками. Всего двадцать два человека, оставшихся в живых. Беснующаяся толпа. Катсу поразился, как могло так быть, что еще несколько часов назад люди, осыпавшие их на ступенях церкви цветами, теперь превратились в воющих животных, которые закидывают ацтеков в клетках грязью и навозом!

На площади уже успели врыть большие деревянные столбы, обложенные хворостом. Под хворостом аккуратно выстроились поленья. Рядом со столбами соорудили помост, на котором восседал глава интендантства Пуэбло и архиепископ Бенедикт.

— А что это за возвышаение рядом со столбами? — поинтересовался Набори у Диего

— Это церковные кафедры — ответил испанец — С них священники будут читать приговор и молитвы

Дойдя до площади, процессия остановилась, на помост водрузили знамя инквизиции — зеленый крест, обвитый черным крепом. Ацтеков вытащили из клеток и привязали к столбам. Они все были обряжены в санбенито — сшитую мешковину с дырой посередине для головы, раскрашенную в ярко-желтый цвет и расшитую красными крестами. Катсу заметил среди ацтеков вождя Текали. Его также привязали к столбу, рядом с которым, впрочем, не было ни хвороста, ни полений.

— Ничего, еретику не долго ждать — потер руки Диего — Скоро и его поджарят. А пока пусть полюбуется, как горят соплеменники

Катсу передернуло от омерзения.

— Помолимся! — архиепископ встал и простер руки над паствой.

Вся площадь опустилась на колени. Даже Акияма с самураями. Стоять остались только Катсу и Набори. В тишине раздались звонкие слова молитвы. Когда Бенедикт закончил, настал черед священника. Он вышел к кафедре, развернул длинный лист бумаги с висевшим на конце шнуром и стал зачитывать каждому осужденному список преступлений. Всех признали виновными в колдовстве и еретичестве.

Прочитав список, священник повернулся к архиепископу, увидел кивок согласия и громко выкрикнул:

— Святая инквизиция требует немедленной смерти осужденных!

По площади пробежал взволнованный шепот. Толпа, затаив дыхание, ловили каждое слово инквизиторов, каждый их жест.

Архиепископ вновь поднялся с кресла и начал читать слова клятвы Святой службе. Палачи одновременно с началом клятвы подожгли хворост под каждым из осужденных. Огонь разгорелся быстро. Несколько ацтеков завыли и закричали от боли, как только первые языки пламени коснулись их босых ног. Текали внезапно начал громко ругаться, мешая испанские и ацтекские слова.

В этом момент огонь дошел до санбенито осужденных, которое тотчас вспыхнуло и начало гореть.

Черный дым заволок небо над площадью. Толпа затаив дыхание слушала ужасные крики ацтеков. Тела горевших заживо людей извивались и корчились в немыслимых судорогах. Монахи и архиепископ спокойно наблюдали за казнью. Один лишь Катсу не глядел на страшное зрелище. Он поднял голову и уставился в черное небо. Изредка среди клубов дыма появлялось солнце. Аматэрасу — великое божество, озаряющее небеса — словно пыталось что-то своим сверканием сообщить Катсу.

И тут внезапно парень все понял.

— Пошли — он схватил Набори за рукав и потянул прочь из толпы

— Да, что происходит? — толстяк пошел следом, оглядываясь на аутодафе

— Сейчас узнаешь — Катсу вошел в ворота монастыря и поднялся на второй этаж. Комнаты, отведенные монахами для японцев, были пусты. Все посольство было на площади. Катсу вошел в покои Акиямы и взял с полки шкатулку с письмом кэнрэя. Открыл ее, вытащил свиток. После чего подошел к очагу, бросил туда письмо и взял огниво

— Что ты творишь?? — Набори ухватил Катсу за руку и потянул прочь от очага — Ты не посмеешь!

— Еще как посмею! Нельзя вести переговоры с испанцами! Ты посмотри, что они творят — Катсу оттолкнул толстяка и чиркнул огнивом. Письмо выспыхнуло и быстро сгорело.

— С Акиямой я сам поговорю вечером после пира — парень собрал пепел и выкинул его в окно — А у нас с тобой на сегодня есть еще одно дело

— Какое же? — Набори угрюмо смотрел на друга

— Надо освободить Текали