Великая борьба мятежных германских крестьян против своих угнетателей окончилась поражением крестьян. Восторжествовавшие эксплоататоры с нечеловеческой жестокостью истребляли семена мятежа, не было конца жертвам их кровавого террора.

Швейцарским угнетателям было понятно, что рост в их стране анабаптистских сект, придерживавшихся опасных коммунистических идей, был невидимыми путями связан со страшными событиями крестьянской войны. Они не захотели отстать от блестящего примера своих немецких соседей. Уже во второй половине 1525 года преследование анабаптистов в Швейцарии стало всеобщим и беспощадным. Виновных в принадлежности к еретической секте или просто подозреваемых в этом сажали в тюрьму «на хлеб и на воду», наиболее опасных и упорных — предавали казни.

Поэтому уже в ближайшие годы анабаптизм в Швейцарии пришел в упадок. Сохранились лишь отдельные тайные общества, немногочисленные по своему составу и не опасные для господствующих классов. После крестьянской войны, обнаружившей, какой горючий материал был собран в угнетенной средневековой деревне, конечно, преследования крестьян были особенно жестоки, и ни о каком движении среди них нечего было и думать.

В этих условиях попытки Парацельса найти себе единомышленников и последователей в деревнях и мелких юродах Аппенцеля были заранее обречены на неудачу.

Но, кто знает, приведи судьба в эти годы Теофраста в горнорабочие поселения или в среду революционно настроенных низов большого города, не стал ли бы он, 'подобно шапочнику Гутеру, основателем коммунистической колонии или не был ли бы Теофраст разорван раскаленными щипцами, подобно башмачнику Иоанну Лейденскому — вождю мятежного Мюнстера? Ведь анабаптизм был мирным учением, он отрицал насильственное возмущение против государственной власти и проповедывал долг терпеливого повиновения, но когда в Мюнстере создались необходимые революционные условия, эти непротивленческие тенденции были побеждены левыми течениями, и демократические реформаторы сумели взяться за меч. Так же и вера Парацельса в мирное достижение его общественных идеалов в иной обстановке могла смениться необходимостью защищать оружием свои взгляды.

Во всяком случае существует помимо совпадения во времени и некоторое внутреннее родство между деятельностью аппенцельского проповедника, революционными событиями в Мюнстере и исходом тирольских анабаптистов в Моравию.

После поражения в Швейцарии анабаптизм нашел благоприятную почву в Южной Германии и в Тироле. Горнорабочее население Тироля являлось прекрасным материалом для проповеди социального переустройства на благо неимущим. Однако классовое самосознание горнорабочих не было настолько развито, чтобы они попытались восстать против своих эксплоататоров и основать на своей земле власть трудящихся. Когда гонения на тирольских анабаптистов со стороны австрийских властей приняли широкие размеры, их братства устремились на поиски «обетованной земли», где нм была бы предоставлена беспрепятственная возможность жить свободно. Такой новой «обетованной землей» для них явилась Моравия. Слабость государственной власти в этой стране, привычка к веротерпимости и заинтересованность феодалов в привлечении на свои земли трудолюбивых поселенцев, — все это создало благоприятные условия для переселения тирольских анабаптистов в Моравию. Приток их начался еще в 1526 году, но своего апогея переселение достигло в период с 1529 по 1533 год. Здесь переселенцы перешли к осуществлению на практике своих коммунистических воззрений. В общинах моравских братьев потребление было организовано на коммунистических началах (общие столовые, кухни и т. д.), а также и производство до известной степени было подчинено общественной организации.

Промышленная и сельскохозяйственная работы производилась прежде всего для удовлетворения потребностей общины.

Общины моравских анабаптистов просуществовали долго — более ста лет — и многие из них развились до цветущего состояния. Но по мере роста своего богатства они утрачивали свои первоначальные коммунистические принципы, переходили к найму рабочих со стороны, подвергавшихся не меньшей эксплоатации, чем у любых других предпринимателей.

Тирольские анабаптисты попытались провести в жизнь свои идеи, не вступая в бой с государством и господствующими классами: для этого у них нехватало сил и смелости.

Иной путь был пройден южногерманскими «братьями»; их кратковременная, но отважная борьба за установление нового, «справедливого» общественного порядка смертельно испугали имущие классы всей Германии и надолго осталась в памяти эксплоататоров как грозное событие, свидетельствующее о преходящем характере их власти и их благополучия. Южногерманское анабаптистское движение развивалось главным образом в больших городах, где городские низы легко поддавались коммунистической пропаганде. Анабаптизм здесь на самых первых порах стал вызывать большие опасения у власти, и уже знакомый нам доктор Экк писал в 1527 году герцогу Георгу Саксонскому: «Эта секта возбуждает сильные опасения, и… от нее надо ждать большего вреда, чем от недавнего крестьянского восстания, ибо она коренится в городах».

Первоначально одним из главных центров южногерманского анабаптизма был Страсбург — город с сильно развитым ткацким производством. Среди сектантов передавалось пророчество о том, что в 1533 году в Страсбурге произойдут необычайные события и в нем будет основан «новый Иерусалим» под властью анабаптистов. Но правительство и городские власти Страсбурга оказались слишком сильными, а сектанты — недостаточно решительными для активных выступлений, и 1533 год прошел без каких-либо происшествий. Тогда распространилось сказание о том, что господь отказался от Страсбурга за его неверие и избрал на его место Мюнстер, который и будет «новым Иерусалимом». После нескольких лет борьбы с епископской властью и имущими классами Мюнстера анабаптисты при поддержке городской бедноты в 1534 году захватили власть в городе и основали в нем новое государство, в котором были введены некоторые коммунистические начала: трудовая повинность для всех граждан, экспроприация некоторых орудий производства и предметов потребления и пр.

Революционное движение здесь настолько созрело, что, отбросив обычные непротивленческие тенденции анабаптизма, организовало твердую власть, опиравшуюся на террор для борьбы с внутренними и внешними врагами. Шестнадцать с половиною месяцев просуществовала Мюнстерская коммуна. Епископ оказался слишком слабым, чтобы победить ее.

Германский рейхстаг вынужден был объявить осаду Мюнстера общегосударственным делом и для скорейшего ее окончания установить специальный налог: так напуганы были правящие классы этой мощной вспышкой революционных настроений городских низов. После героической защиты Мюнстер пал, и это было последним большим революционным событием эпохи реформации.