Пара отправилась на прием в дом фрау рейхсминистр Геббельс, где они встретили многих из нацистской элиты. Ланни, знавший историю, вспомнил вестготов, с поразительной легкостью завоевавших древний Рим, и бродивших по прекрасному городу, ошеломленных тем, что получили в свое распоряжение. Он вспомнил Клайва, который так же был ошеломлен сокровищами Бенгалии, и его слова, о том что, он был поражен своей собственной умеренностью, учитывая те возможности, которые у него были.

Теперь то же самое происходило с членами НСДАП. Их характеризовала не умеренность, а возможности. Люди, которым несколько лет назад было нечем заплатить за еду или место, где приклонить голову, внезапно получили в своё распоряжение всю Германию. Они носили самую изящную форму, которую могли выдумать портные Берлина, а их женщины демонстрировали свои прелести в последних моделях из Парижа. Ордена и медали, орхидеи и сверкающие драгоценности. Получили ли они всё это из партийной казны, или от Германского Рейха или Прусского государства? Или же каждый получил это сам? Они не должны были грабить или даже угрожать. Они могли просто держать руки открытыми, а обладатели богатства и привилегий сами прибегут к ним и положат туда всё.

Здесь были друзья и почитатели Юппхена Геббельса, неудавше-гося журналиста из Рейнской области, сейчас хозяина интеллектуальной жизни своей страны. Его слово может вознести или уронить всякого в любой профессии. Приглашение в его дом был одновременно командой и большими возможностями. Мужчины кланялись и лебезили, женщины улыбались и льстили. В то же время все смотрели настороженно, поскольку это был опасный мир, где можно уцелеть только при постоянной бдительности. Кошки из джунглей, все в одной клетке, кружат с опаской вокруг друг друга, сохраняя безопасное расстояние. Леопард и ягуар вцепились бы друг в друга, если бы не боялись тигра.

Но это были цивилизованные кошки, которые научились манерам и прикладной психологии, они умели делать вид, быть добрыми и безобидными, даже любезными. Самые беспощадные убийцы носили самые сердечные улыбки. Самые хитрые казались самыми достойными и самыми возвышенными. У них в руках было великое дело, они вершили историческую судьбу, исполняли патриотический долг, их вёл вдохновенный лидер. Они говорили: «Мы строим новую Германию», и в то же время думали: «Как я могу вырезать кишки этому парню». Они приветствовали: «Добрый вечер, партай-геноссе», а думали: «грязный подонок, я знаю, какую ложь ты сейчас нашептал!» Они сказали: «Гутен Абенд, герр Бэдд», а подумали: «Кто этот Emporkommling175, и что он здесь делает?» Кто-то мог шепнуть: «Главный полагает, что он может быть ему полезен», но другой будет думать: "Главный должен выжать из него всё, что сможет!»

«Seien Sie willkommen, Herr Budd [153] », — сказала хозяйка, с самой любезной улыбкой. — «Вы преуспели, как никто на свете, с тех пор, когда мы виделись в последний раз».

«Не говорите так, фрау Рейхсминистр!» — возразил Ланни. — «Я умоляю вас поверить, что я не предвидел и не искал того, что произошло со мною». Поверит ли она в это? Конечно, нет, если ей не удалось получить внутренней информации.

«Вы не собираетесь, мне об этом рассказать?» — злонамеренный вопрос, замаскированный озорной улыбкой. Так говорят правду, когда не хотят, чтобы в неё поверили.

Ланни, кто изучил интриги, когда был крошечным мальчиком, слушая своих родителей, обсуждавших контракты поставки оружия — Ланни Бэдд, внук Оружейных заводов Бэдд, знавший, что в условиях кризиса лучше быть честным. ««Liebe Frau Reichsminister», — сказал он. — «Я прошу вас, будьте добры к иностранцу в чужой земле. Я нахожусь в неприятном положении. Я получаю приказы от тех, кто у власти, и я не смею ничего делать, только подчиняться».

— Если я отдам вам приказ, вы будете повиноваться, герр Бэдд? Жена члена Кабинета министров, по-видимому, знала другие способы, как обращаться с лицами, попавшими в неприятное положение. — «То, что вы называете властью, может внезапно меняться в такие времена. Лучше дайте мне возможность советовать вам».

— «Конечно, фрау Рейхсминистр, я хотел бы воспользоваться вашей добротой». Он хотел бы сказать: «Как только мне дадут возможность так сделать», — но он решил подумать над этим.

Ирму развлекал «Путци» Ханфштенгль, сын богатого арт-издателя, который играл клоуна Гитлера и его окружения. Наполовину американец и выпускник Гарварда, он был высок и огромен и махал руками, как ветряная мельница. Некоторое время он был серьёзен, а потом вдруг начинал танцевать, прыгать, шутить, смеяться так громко, что все вокруг потешались над ним. Молодые люди проявляли любопытство к знаменитой наследнице, и она получала удовольствие, как всегда, когда бывала в компании. Элегантные мужчины в форме с поклоном прислуживали ей и восхищались ею, принося еду и очень крепкие напитки. Многие из них приняли их слишком много, но в фешенебельном обществе не было ничего нового, и Ирма знала, как обращаться с такими мужчинами.

По дороге домой в предрассветные часы утра она была немного выпившей и сонливой. На следующее утро, или, скорее, гораздо позже в то же утро, когда они сидели в постели, потягивая кофе, Ирма сказала, что она думала о деле. Она встретила приятных людей и не могла поверить, что они были так плохи, как о них рассказывали. Ланни должен был ждать, пока они не очутились в машине, чтобы ответить: «Я чувствовал, как будто я на сборище пиратов».

Ирма спросила: «Слушай, дорогой, ты когда-нибудь встречал политиков в Соединенных Штатах?»

Он должен был признать, что у него не было возможности сравнивать, а его жена продолжала:

«Они приходили в дом отца довольно часто, и он имел обыкновение о них рассказывать. Он называл их прирожденными бандитами. Он рассказывал, что ни один из них никогда ничего не произвёл. Всё, что они делали, заключалось в ограблении деловых людей. Он сказал, что они не остановятся, пока не заграбастают всё».

«Его пророчество сбылось в Германии!» сказал Ланни.